ИСТОЧНИКИ ПО ИСТОРИИ ОТНОШЕНИЙ РУСИ С ЗАРУБЕЖЬЕМ
(ТОРГОВЫЕ ПУТИ И ВОЕННЫЕ ПОХОДЫ IX–XI ВВ.)
ВИЗАНТИЯ
Новгородская первая летопись мл. извода, ок. кон. XI в.: «В лѣто 6352 [854]. В си же времена бысть въ Грѣчько земли цесарь, именемъ Михаилъ (856–867 гг.)... При семъ приидоша Русь на Царьград в кораблех, бещислено корабль; а въ двусту вшедше въ Суд, много зло створиша Грекомъ и убииство велико крестияномъ. Цесарь же съ патриархомъ Фотѣемъ молбу створи въ церкви святыя Богородица Влахернѣ всю нощь; тацѣ святѣи богородици ризу изънесъше, въ море скудь омочиша; а во время то яко тишинѣ сущи, и абие буря въста, и потапляше корабля рускыя, и изверже я на брегь…
В лѣто 6428 [920]. Посла князь Игорь на Грѣкы вои Русьскы деи 10 тысящь. И приплыша ко Цесарюграду, и многа зла створиша Русь: Суд бо весъ пожгоша огнемъ; а ихъ же имше плѣнникы, овѣх растинаху, иныя же къ землѣ посѣкаху, другыя же поставляюще, стрѣлами стрѣляху; елико же ратнии творят, изъломяще опакы руцѣ и связающе, гвозды желѣзны посрѣде главъ вбивающе; и многыи церкви огневи предаша. Въ время же то царствующю во градѣ Роману, и абие посла Романъ цесарь патрикыя Феофана съ вои на Русь, и огненымъ строемъ пожьже корабля рускыя. И възратишася Русь въ своя…
В лѣто 6429 [921]. Игорь и Олегъ пристроиста воя многы, и Варягы и Полянѣ и Словенѣ и Кривичи, и корабля многы бещисленыи.
В лѣто 6430 [922]. Иде Олегъ на Грѣкы и прииде къ Цесарюграду; и Греци замкоша Съсуд, а град затвориша. И вълѣзъ Олегъ, и повелѣ изъвлещи корабля на брегъ, и повоева около града, и много убииство створиша Грекомъ, и разбиша многы полаты и церкви. И повелѣ Олегъ воемъ своимъ колеса издѣлати и въставити корабля на колеса. И бывъшю покосну вѣтру, и въспяша прѣ, и с поля идоша къ граду. И увидѣвше же, убояшася Греци, и рѣша, выславше къ Олъгови: не погубляи града; имемъся по дань, якоже хощеши. И исъстави Олегъ воя; и внесоша ему брашно и вино, и не прия его, бѣ бо устроено съ отравою. И убояшася Грѣчи, и рѣша: нѣсть се Олегъ, нь святыи Дмитрии посланъ от бога на ны. И заповѣда Олегъ дань даяти на 100, 200 корабль, по 12 гривнѣ на человѣкъ, а в кораблѣ по сороку мужь. Самъ же взя злато и паволокы, и возложи дань, юже дають и доселѣ княземь рускымъ…
В лѣто 6475 [967]. Иде Святославъ на Дунаи на Болгары. И бившемся обоимъ, одолѣ Святославъ Болгаромъ, и взя городовъ по Дунаю, и сѣде княжа ту въ Переяславци, и емля дань на Грецехъ.
В лѣто 6477. [969] И рече Святославъ къ матери своеи и къ бояромъ своимъ: не любо ми есть жити въ Киевѣ, нь хощю жити въ Переяславци и в Дунаи, яко то есть среда земли моеи, яко ту вся благая сходятся: от Грекъ паволокы, злато и вино, овощевѣ различнии; а и-Щехъ и из Угровъ сребро и конѣ, а изъ Русѣ же скора и воскъ и мед и челядь…
В лѣто 6479 [971]. Прииде Святославъ къ Переяславцю, и затворишася Болгаре въ градѣ. Излѣзоша Болгаре на сѣчю противу Святославу, и бысть сѣча велика, и одолѣша Болгаре. И рече Святославъ воемъ своимъ: уже намъ здѣ пасти; потягнемъ мужескы, о братье и дружино. И к вечеру одолѣ Святославъ, и взя град копиемъ, и рче: се град мои. И посла ко Грекомъ, глаголя имъ сице: хощю на вас ити и взяти град вашь, якоже и сему створихомъ… Исполчишася Русь, тако же и Грѣци противу исполчишася; и сразистася обои полъци, и оступиша Русь, и бысть сѣча велика зѣло; и одолѣ Святославъ, и бѣжаша Грецѣ. А Святославъ пакы поиде къ граду, воюя и грады разбивая, иже стоять пусты и до днешняго дне...
В лѣто 6496 [988]. Иде Володимирь въ силѣ велицѣ на Коръсунъ, град грѣческыи… посла Володимеръ, рекъ цесарема Василию и Костянтину, глаголя сице: се градъ вашьславныи взях, слышю же и се, яко сестру имѣета дѣвою; да аще ея не вдасте за мя, се сътворю граду вашему, якоже и сему створих…»
Повесть временных лет (Ипатьевская летопись), кон. XII в.: «лѣт̑ . ҂s҃ . т҃ . о҃д . [6374(866)] Иде Асколдъ и Дирд̑ъ на Грѣкы . и приде въ . д҃ı. лѣт̑ (14-й год). Михаила цс̑рѧ (856–867 гг.). црс̑ю же ѿшедъшю . на Агарѧны . и дошедшю єму Черноє рѣкы . вѣсть єпархъ посла єму . ӕко Русь идеть на Црс̑ьград̑ . и воротисѧ црс̑ь . си же внутрь Суда вшедъше . много оубииство хрс̑тиӕномъ створиша . и въ двою сту кораблии . Цс̑рьград̑ ѡступиша . цс̑рь же ѡдва в городъ вниде . и с патриарьхом̑ Фотиємъ . къ сущии цр҃кви ст҃ии Бц҃и въ Лахернѣхъ . всю нощь молитву створиша . тако же бж҃ественую ризу ст҃ыӕ Бц҃а . с пѣсьнѣми изнесъше . в рѣку ѡмочиша . тишинѣ сущи . и морю оукротившюсѧ . абьє бурѧ с вѣтром̑ въста . и волнамъ великымъ въставшим̑ засобь . и безъбожныхъ Руси кораблѧ смѧте . и къ берегу привѣрже . и изби ӕ . ӕко малу ихъ ѿ таковыӕ бѣды избыти . и въ своӕси възвратишасѧ ❙
В лѣто . ҂s҃ . у҃ . е҃ı [6415(907)] ❙ Іде Ѡлегъ на Грѣкы… и почаша Грѣци мира просити . да бы не воєвалъ Грѣцькои земли . Ѡлегъ же мало ѿступивъ ѿ города . нача миръ творити съ цс̑рема Грѣцькыма . съ Леѡномъ и съ Алексанром̑ . посла к нима в городъ Карла . Фарлофа . Велмуда . Рулава . и Стѣмида… и ркоша Грѣцѣ . чего хочете и дамы ти . и заповѣда Ѡлегъ дати воємъ . на . ҂в҃ (2000). кораблии . по двѣнатьчать гривнѣ на ключь . и по том̑ даӕти оуглады на Рускіє городы . пѣрвоє на Кієвъ . таже и на Черниговъ . и на Переӕславъ . и на Полътескъ . и на Ростовъ . и на Любечь . и на прочаӕ город . по тѣмь бо городомъ . сѣдѧху кнѧзьӕ . подъ Ѡльгом̑ суще . да приходѧть Русь . хлѣбноє ємлють єлико хотѧт̑ . а иже придуть гостьє да ємлють мѣсѧчину . на . s҃ (6). мс̑ць . и хлѣбъ и вино и мѧса и рыбы . и ѡвощемъ . и . да творѧть имъ мовь . єлико хотѧть . и поиду же Русь домови . да ємлют̑ оу цс̑рѧ вашего на путь брашно . и ӕкорѧ и оужа . и прѣ . и єлико надобѣ . и ӕшасѧ Грѣци . и ркоша цс̑рѧ и боӕрьство все . аще приидуть Русь бес купли . да не взимают̑ мѣсѧчины . да запрѣтить кнѧзь людем̑ своимъ . приходящим̑ Руси здѣ . да не творѧт̑ пакости . в селѣхъ и въ странѣ нашеи . приходѧщии Русь да встают̑ оу ст҃го Мамы . и послеть цс̑ртво наше да испишют̑ имена ихъ . и тогда возмут̑ мѣсѧчноє своє . пѣрвоє ѿ города Києва . и пакы ис Чернигова . и Переӕславлѧ . и прочии городи . и да входѧть в городъ ѡдіными вороты . съ цс̑ревымъ мужемъ безъ ѡружьӕ . мужь . н҃ (50). и да творѧт̑ куплю ӕко же имъ надобѣ . не платѧче мыта ни в чемь же . цс̑рь же Леѡпъ съ Ѡлександром̑ . миръ ство̑риста съ Ѡльгом̑ . имъшесѧ по дань и ротѣ заходивше межи собою . целова̑вше сами крс̑тъ . а Ѡльга водиша и мужии єго на роту . по Рускому закону . клѧшасѧ ѡружьємь своимъ . и Перуномъ бм҃ъ своимъ . и. Волосом̑ скотьимъ бг҃омъ . и оутвердиша миръ…
В лѣто . ҂s҃ . у҃ . к҃. [6419(911)] Посла Ѡлегъ мужи свои построити мира . и положити рѧды межи Грѣкы и Русью . и посла гл҃ѧ равно другаго свѣщаниӕ . бывшаго при тѣхъ же цс̑рихъ . Лва . и Александра . мы ѿ рода Рускаго . Карлы Инегелдъ . Фарлофъ . Веремудъ . Рулавъ . Гуды Руалдъ̑ . Карнъ . Фрелавъ . Рюаръ . Актеву . Труанъ . Лидульфостъ . Стемиръ . иже по̑слани ѿ Ѡлга великаго кнзѧ Рускаго . и ѿ всѣх̑ иже суть под̑ рукою єго . свѣтълыхъ боӕръ . к вамъ Львови и Александру . и Костѧнтину . великьмъ ѡ Бз҃ѣ самодѣржьцеv̑ . цс̑ремь Грѣцкымъ . на оудѣржаниє и на извѣщениє ѿ многыхъ лѣтъ . межю хрс̑тиӕны и Русью . бывшюю лубовь похотѣньємъ наших̑ кнѧзь . и по повелѣнию . и ѿ всѣхъ иже суть подъ рукою єго . сущих̑ Руси . наша свѣтлость боле инѣхъ . хотѧщихъ же ѡ Бз҃ѣ оудѣржати . и извѣстити такую любовь . бывшюю межю хрс̑тиӕны и Русью . многажды право судихом̑ . но точью простословесенъ . и писаниємь и клѧтвою твердою клѣншесѧ . ѡружьємь своимъ . такую любовь извѣстити . и оутвѣрдити . по вѣрѣ и по закону нашему . суть ӕко понеже мы сѧ имали ѡ Бж҃ии вѣрѣ и любви . гл҃авы таковыӕ по пѣрвому слову̑ . да оумиримсѧ с вами Грѣкы . да любимъ другъ друга . ѿ всеӕ дш҃а и изволѣньӕ . и не вдадимъ єлико наше изволениє . быти ѿ сущих̑ . под рукою нашихъ кнѧзь свѣтлыхъ . никакому̑ же съблазну или винѣ . но потщимсѧ єлико по силѣ . на схранениє прочихъ и вьсегда лѣтъ с вами Грѣкы . исповѣданиємь и написани̑єм̑ съ клѧтвою . извѣщаємую любовь . непревратну и непостыжну . тако же и вы Грѣци . да храните таку же любовь . къ кнѧземъ же свѣтлымь нашим̑ Рускымъ . и къ всѣмъ иже суть подъ рукою свѣтлаго кнѧзѧ нашего . несъблазнену и непреложну всегда и въ всѧ лѣта…
В лѣто . ҂s҃ . у҃ . м҃ѳ [6449(941)] ❙ Иде Игорь на Грѣкы . и ӕко послаша Болгаре вѣсть къ цс̑рю. ӕко идуть Русь на Цс̑рьград . скѣдии . ı҃ (10). тысѧщь . иже и поидоша . и приплуша и почаша воєвати . Вифаньскыӕ страны . и плѣноваху по Понту . до Ираклиӕ . и до Фофлагоньскы землѧ . и всю страну Никомидииску̑ю пополониша . и Судъ всь пожьгоша. ихъ же ємъше ѡвѣхъ растинаху . и другиӕ же сторожи поставьлѧюще стрѣлами растрѣлѧху . и изъламлѧху ѡпакы руцѣ свѧзавше . и гвозды желѣзны посрєдѣ головъ въбивахуть има . мьного же и ст҃хъ цр҃квии ѡгьневи предаша . и имѣньє не мало ѡбою сторону взѧша . потомъ же пришедшемъ воємъ ѿ въстока... Русь же възвратишасѧ къ дружинѣ своєи к вечеру . и на ноць влѣзъше въ лодьӕ ѿбѣгоша . Феѡфанъ же оусрѣте ӕ въ ѡлѧдѣхъ съ ѡгнемь . и нача пущати ѡгнь трубами на лодьӕ Рускыӕ . и быс̑ вїдѣти страшно чюдо . Русь же видѧщє пламень вмѣтахусѧ въ воду морьскую . хотѧщє оубрѣсти . и тако прочии възвратишасѧ въ своӕси... Игорь же пришєдъ . и нача съвокупити вои многы . и посла по Вѧрѧгы за море . вабѧ и на Грѣкы . пакы хотѧ поити на нѧ…
В лѣто . ҂s҃ . у҃ . н҃в [6452(944)] ❙ Игорь совокупи воӕ многы . Варѧгы . и Русь . и Полѧны . и Словѣны . и Кривичи . и Тиверци . и Печенѣгы наӕ . и тали в нихъ поємъ . поиде на Грѣкы в лодьӕхъ и на конехъ . хотѧ мьстити сєбє... сє слышавъ цс̑рь посла къ Игорови лутьшии боӕры . молѧ и гл҃ѧ . не ходи но возьми дань . южє ималъ Ѡлегъ . и придамъ єщє къ тои дани . тако жє и Пєчєнѣгомъ послаша . паволокы и золото много... и послуша ихъ Игорь . и повелѣ Пєчєнѣгомъ воєвати Болгарьскую землю . а самъ взємъ оу Грѣкъ злато и паволокы на всѧ воӕ . възвратисѧ въспѧть . и приде къ Києву въ своӕси ❙…
В лѣт̑ . ҂s҃ . . ф҃ . . н҃а . [6551(1043)] Посла Ӕрославъ Володимира . сн҃а своєго на Грѣкы . и да єму воӕ многы . а воєводьство поручи Вышатѣ ѡц҃ю Ӕневу. и поиде Володимирь на Цс̑рьград̑ в лодьӕхъ . и придоша в Дунаи . и ѿ Дунаӕ поидоша кь Цс̑рюград̑ . и быс̑ бурѧ велика . и разби кораблѣ Руси . и кнѧжь корабль разби вѣтръ…»
Игнатий (?), до 842 г. (нападение на Амастриду): «Было нашествие варваров, росов – народа, как все знают, в высшей степени дикого и грубого, не носящего в себе никаких следов человеколюбия. Зверские нравами, бесчеловечные делами, обнаруживая свою кровожадность уже одним своим видом, ни в чем другом, что свойственно людям, не находя такого удовольствия, как в смертоубийстве, они – этот губительный и на деле, и по имени народ, – начав разорение от Пропонтиды и посетив прочее побережье, достигнул наконец и до отечества святого (Георгия, т.е. Амастриды), посекая нещадно всякий пол и всякий возраст, не жалея старцев, не оставляя без внимания младенцев, но противу всех одинаково вооружая смертоубийственную руку и спеша везде пронести гибель, сколько на это у них было силы. Храмы ниспровергаются, святыни оскверняются: на месте их [нечестивые] алтари, беззаконные возлияния и жертвы, то древнее таврическое избиение иностранцев, у них сохраняющее силу. Убийство девиц, мужей и жен; и не было никого помогающего, никого, готового противостоять…» («Житие Георгия Амастридского». Васильевский. 1915. Т. 3. С. 64).
Фотий, первая гомилия «На нашествие росов», 60-е гг. IX в.: «Что это? Что за гнетущий и тяжкий удар и гнев? Откуда обрушилась на нас эта страшная гроза гиперборейская? Что за сгустившиеся тучи горестей, каких осуждений суровые скрежетания исторгли на нас эту невыносимую молнию? Откуда низвергся этот нахлынувший сплошной варварский град – не тот, что срезает пшеничный стебель и побивает колос, не тот, что хлещет по виноградным лозам и кромсает недозревший плод, и не ломающий стволы насаждений и отрывающий ветви – что часто для многих бывало мерой крайнего бедствия, – но самих людей тела плачевно перемалывающий и жестоко губящий весь род [человеческий]? Откуда или отчего излился на нас этот мутный отстой – чтобы не сказать сильнее – таких и стольких бед? Разве не из-за грехов наших все это постигло нас?... Из-за этого шум брани на земле нашей и великое разрушение; из-за этого Господь открыл хранилище Свое и взял сосуды гнева Своего, из-за этого выполз народ с севера, словно устремляясь на другой Иерусалим, и народ поднялся от краев земли, держа лук и копье; он жесток и немилосерд; голос их шумит, как море. Мы услышали весть о них – точнее, увидели воочию скопище их, – и руки у нас опустились; скорбь объяла нас, муки, как женщину в родах. Не выходите в поле и не ходите по дорогам, ибо меч витает со всех сторон! Что мне сказать тебе, – воскликнет ныне со мной Иеремия, – град царственный? Кто спасет тебя и утешит тебя, ибо великим сделалось жерло раны твоей? Кто исцелит тебя?...
Этот скифский народ, жестокий и варварский, выползя из самых предвратий города, будто полевой зверь объел окрестности его. Кто же будет сражаться за нас? Кто выступит против врагов? Мы лишены всего, беспомощны со всех сторон. Какая скорбь сравнится с этими бедствиями? Какой плач сможет выразить безмерность обступивших нас несчастий?...»
Фотий, вторая гомилия «На нашествие росов», 60-е гг. IX в.: «…Ведь вовсе не похоже оно на другие набеги варваров, но неожиданность нападения и невероятность стремительности, бесчеловечность рода варваров, жестокость нравов и дикость помыслов показывает, что удар нанесен с небес, словно гром и молния…
Народ незаметный, народ, не бравшийся в расчет, народ, причисляемый к рабам, безвестный – но получивший имя от похода на нас, неприметный – но ставший значительным, низменный и беспомощный – но взошедший на вершину блеска и богатства; народ, поселившийся где-то далеко от нас, варварский, кочующий, имеющий дерзость [в качестве] оружия, беспечный, неуправляемый, без военачальника, такою толпой, столь стремительно нахлынул будто морская волна на наши пределы и будто полевой зверь объел как солому или ниву населяющих эту землю, – о кара, обрушившаяся на нас по попущению! – не щадя ни человека, ни скота, не стесняясь немощи женского пола, не смущаясь нежностью младенцев, не стыдясь седин стариков, не смягчаясь ничем из того, что обычно смущает людей, даже дошедших до озверения, но дерзая пронзать мечом всякий возраст и всякую природу. Можно было видеть младенцев, отторгаемых ими от сосцов и молока, а заодно и от жизни, и их бесхитростный гроб – о горе! – скалы, о которые они разбивались; матерей, рыдающих от горя и закалываемых рядом с новорожденными, судорожно испускающими последний вздох… Печален рассказ, но еще печальнее зрелище, и гораздо лучше [о нем] умолчать, чем говорить, и достойно [оно] скорее свершивших, чем претерпевших. Ибо нет, не только человеческую природу настигло их зверство, но и всех бессловесных животных, быков, лошадей, птиц и прочих, попавшихся на пути, пронзала свирепость их; бык лежал рядом с человеком, и дитя и лошадь имели могилу под одной крышей, и женщины и птицы обагрялись кровью друг друга. Все наполнилось мертвыми телами: в реках течение превратилось в кровь; фонтаны и водоемы – одни нельзя было различить, так как скважины их были выровнены трупами, другие являли лишь смутные следы прежнего устройства, а находившееся вокруг них заполняло оставшееся; трупы разлагались на полях, завалили дороги, рощи сделались от них более одичавшими и заброшенными, чем чащобы и пустыри, пещеры были завалены ими, а горы и холмы, ущелья и пропасти ничуть не отличались от переполненных городских кладбищ…
Истинно облачение Матери Божьей это пресвятое одеяние! Оно окружило стены – и по неизреченному слову враги показали спины; город облачился в него – и как по команде распался вражеский лагерь; обрядился им – и противники лишились тех надежд, в которых витали. Ибо как только облачение Девы обошло стены, варвары, отказавшись от осады, снялись с лагеря, и мы были искуплены от предстоящего плена и удостоились нежданного спасения…»
Иоанн Диакон, рубеж X–XI вв. (о походе 860 г.): «В это время народ норманнов (Normannorum gentes) на трехстах шестидесяти кораблях осмелился приблизиться к Константинополю. Но так как они никоим образом не могли нанести ущерб неприступному городу, они дерзко опустошили окрестности, перебив там большое множество народу, и так с триумфом возвратились восвояси» (Ioan. Diac. P. 116–117). Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 2003. С. 291.
Никита Пафлагон, 1 пол. Х в. (о походе 860 г.): «В это время запятнанный убийством более, чем кто-либо из скифов, народ, называемый Рос, по Эвксинскому понту прийдя к Стенону и разорив все селения, все монастыри, теперь уже совершал набеги на находящиеся вблизи Византия (т.е. Константинополя) острова, грабя все [драгоценные] сосуды и сокровища, а захватив людей, всех их убивал. Кроме того, в варварском порыве учинив набеги на патриаршие монастыри, они в гневе захватывали все, что ни находили, и схватив там двадцать два благороднейших жителя, на одной корме корабля всех перерубили секирами» («Житие патриарха Игнатия». N.Paphl. 21. 14-19). Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 2003. С. 93.
Краткая императорская хроника, кон. IX в.: «Михаил, сын Феофила, [правил] со своей матерью Феодорой четыре года и один – десять лет, и с Василием – один год четыре месяца. В его царствование 18 июня в 8-й индикт, в лето 6368 [860], на 5-й год его правления пришли Росы на двухстах кораблях, которые предстательством всеславнейшей Богородицы были повержены христианами, полностью побеждены и уничтожены» (Шрайнер. 1991. С. 153). Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 2003. С. 106.
Продолжатель Феофана, Х в. (о походе 860 г.): «Потом набег росов (это скифское племя, необузданное и жестокое), которые опустошили ромейские земли, сам Понт Евксинский предали огню и оцепили город (Михаил в то время воевал с исмаилитами). Впрочем, насытившись гневом Божиим, они вернулись домой – правивший тогда церковью Фотий молил Бога об этом…» (Theoph. Cont. 196.6-15; цит. по: Продолжатель Феофана. С. 84).
Константин Багрянородный, «Об управлении империей», ок. 950 г.: «О печенегах и росах. [Знай], что печенеги стали соседними и сопредельными также росам, и частенько, когда у них нет мира друг с другом, они грабят Росию, наносят ей значительный вред и причиняют ущерб, [посему] и росы озабочены тем, чтобы иметь мир с печенегами. Ведь они покупают у них коров, коней, овец и от этого живут легче и сытнее, поскольку ни одного из упомянутых выше животных в Росии не водилось. Но и против удаленных от их пределов врагов росы вообще отправляться не могут, если не находятся в мире с печенегами, так как печенеги имеют возможность – в то время когда росы удалятся от своих [семей], – напав, все у них уничтожить и разорить. Поэтому росы всегда питают особую заботу, чтобы не понести от них вреда, ибо силен этот народ, привлекать их к союзу и получать от них помощь, так чтобы от их вражды избавляться и помощью пользоваться.
[Поскольку] и у царственного сего града ромеев, если росы не находятся в мире с печенегами, они появиться не могут, ни ради войны, ни ради торговли, ибо, когда росы с ладьями приходят к речным порогам и не могут миновать их иначе, чем вытащив свои ладьи из реки и переправив, неся на плечах, нападают тогда на них люди этого народа печенегов и легко – не могут же росы двум трудам противостоять – побеждают и устраивают резню» (Константин. С. 37-39). Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 2003. С. 95.
Продолжатель Феофана, Х в. (о событиях 941 г.): «Одиннадцатого июня четырнадцатого индикта на десяти тысячах судов приплыли к Константинополю росы, коих именуют также дромитами, происходят же они из племени франков. Против них со всеми дромонами и триерами, которые только оказались в городе, был отправлен патрикий. Он снарядил и привел в порядок флот, укрепил себя постом и слезами и приготовился сражаться с росами. Когда росы приблизились и подошли к Фаросу (Фаросом называется сооружение, на котором горит огонь, указующий путь идущим в ночи), патрикий, расположившийся у входа в Евксинский понт…, неожиданно напал на них на Иероне, получившем такое название из-за святилища, сооруженного аргонавтами во время похода. Первым вышедший на своем дромоне патрикий рассеял строй кораблей росов, множество их спалил огнем, остальные же обратил в бегство. Вышедшие вслед за ним другие дромоны и триеры довершили разгром, много кораблей потопили вместе с командой, многих убили, а еще больше взяли живыми. Уцелевшие поплыли к восточному берегу, к Сгоре (место на вифинском побережье). И послан был тогда по суше им наперехват из стратигов патрикий Варда Фока с всадниками и отборными воинами. Росы отправили было в Вифинию изрядный отряд, чтобы запастись провиантом и всем необходимым, но Варда Фока этот отряд настиг, разбил наголову, обратил в бегство и убил его воинов. Пришел туда во главе всего восточного войска и умнейший доместик схол Иоанн Куркуас, который, появляясь то там, то здесь, немало убил оторвавшихся от своих врагов, и отступили росы в страхе перед его натиском, не осмеливались больше покидать свои суда и совершать вылазки. Много злодеяний совершили росы до подхода ромейского войска: предали огню побережье Стена (т.е. Босфора), а из пленных одних распинали на кресте, других вколачивали в землю, третьих ставили мишенями и расстреливали из луков. Пленным же из священнического сословия они связали за спиной руки и вгоняли им в голову железные гвозди. Немало они сожгли и святых храмов. Однако надвигалась зима, у росов кончалось продовольствие, они боялись наступающего войска доместика схол Куркуаса, его разума и смекалки, не меньше опасались и морских сражений и искусных маневров патрикия Феофана и потому решили вернуться домой. Стараясь пройти незаметно для флота, они в сентябре пятнадцатого индикта ночью пустились в плавание к фракийскому берегу, но были встречены упомянутым патрикием Феофаном и не сумели укрыться от его неусыпной и доблестной души. Тотчас же завязывается второе сражение. И множество кораблей пустил на дно, и многих росов убил упомянутый муж. Лишь немногим удалось спастись на своих судах, подойти к побережью Килы и бежать с наступлением ночи» (Theoph. Cont. VI.39; цит. по: Продолжатель Феофана. С. 175-176). Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 2003. С. 116.
Лиудпранд, 2 пол. Х в. (о походе 941 г.): «Королем этого народа (Руси) был [некто] по имени Игорь (Inger), который, собрав тысячу и даже более того кораблей, явился к Константинополю. Император Роман (Роман I Лакапин), услыхав об этом, терзался раздумьями, ибо весь его флот был отправлен против сарацин (арабов) и на защиту островов. После того как он провел немало бессонных ночей в раздумьях, а Игорь разорял все побережье, Роману сообщили, что у него есть только 15 полуполоманных хеландий (тип корабля), брошенных их владельцами вследствие их ветхости. Узнав об этом, он велел призвать к себе калафатов (это слово в оригинале написано по-гречески), то есть корабельных плотников, и сказал им: “Поспешите и без промедления подготовьте оставшиеся хеландии, а огнеметные машины поставьте не только на носу, но и на корме, а сверх того – даже по бортам”. Когда хеландии по его приказу были таким образом подготовлены, он посадил на них опытнейших мужей и приказал им двинуться против короля Игоря. Наконец, они прибыли. Завидев их расположившихся в море, король Игорь повелел своему войску не убивать их, а взять живыми. И тогда милосердный и сострадательный Господь, который пожелал не просто защитить почитающих Его, поклоняющихся и молящихся Ему, но и даровать им победу, [сделал так, что] море стало спокойным и свободным от ветров – иначе грекам было бы неудобно стрелять огнем. Итак, расположившись посреди русского [флота], они принялись метать вокруг себя огонь. Увидав такое, русские тут же стали бросаться с кораблей в море, предпочитая утонуть в волнах, нежели сгореть в пламени. Иные, обремененные панцирями и шлемами, шли на дно и больше их не видели, некоторые же державшиеся на плаву, сгорали даже посреди морских волн. В тот день не уцелел никто, кроме спасшихся бегством на берег. Однако корабли русских, будучи небольшими, отошли на мелководье, чего не могли сделать греческие хеландии из-за своей глубокой посадки. После этого Игорь в великом смятении ушел восвояси; победоносные же греки, ликуя, вернулись в Константинополь, ведя с собой многих оставшихся в живых [русских пленных], которых Роман повелел всех обезглавить» (Liudpr. Antap. V, 15. P. 137–138). Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 2003. С. 291–292.
Продолжатель Феофана, Х в. (об отвоевании Крита у арабов в 60-е гг. Х в.): «Самодержец Роман, узнав о нужде, затруднениях и недостатке провианта в войске, тотчас по доброму совету паракимомена Иосифа отправил им продовольствие. Наши немного воспряли духом. Уже почти восемнадцать месяцев, а то и больше вели они осаду, критяне израсходовали запасы продовольствия и деньги и, доведенные до крайности, ежедневно перебегали к магистру; и вот доместик схол в марте шестого индикта по велению всем управляющего Бога призвал войско к битве и приготовил к сражению отряды, щиты, трубы. Приготовив все это, он приказал начальникам тагм и фем, армянам, росам, славянам и фракийцам наступать на крепость. Одни теснили, другие оттесняли, схватились друг с другом, метали камни и стрелы, а когда продвинулись к стенам и бойницам гелеполы (осадные орудия), напали на наглецов страх и ужас. И после короткого сражения наши взяли город» (Theoph. Cont. 480.18-481.11; цит. по: Продолжатель Феофана. С. 198). Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 2003. С. 122.
Лев Диакон, 90-е гг. Х в.: «Затем, возведя в достоинство патрикия Калокира, мужа пылкого нрава и во всех отношениях горячего, он (император Никифор) отправил его к тавроскифам, которых в просторечии обычно называют росами, с приказанием распределить между ними врученное ему золото, количеством около пятнадцати кентинариев, и привести их в Мисию (Дунайскую Болгарию) с тем, чтобы они захватили эту страну… Калокир, посланный к тавроскифам по его царскому приказу, прибыл в Скифию, завязал дружбу с катархонтом тавров, совратил его дарами и очаровал льстивыми речами – ведь все скифское племя необычайно корыстолюбиво, в высшей степени алчно, падко и на подкупы, и на обещания. Калокир уговорил [его] собрать сильное войско и выступить против мисян с тем, чтобы после победы над ними подчинить и удержать страну для собственного пребывания, а ему помочь против ромеев в борьбе за овладение престолом и ромейской державой. [За это Калокир] обещал ему огромные, несказанные богатства из царской сокровищницы. Выслушав слова Калокира, Сфендослав (таким именем он назывался у тавров) не в силах был сдержать своих устремлений; возбужденный надеждой получить богатство, видя себя во сне владетелем страны мисян, он, будучи мужем горячим и дерзким, да к тому же отважным и деятельным, поднял на войну все молодое поколение тавров. Набрав, таким образом, войско, состоявшее, кроме обоза, из шестидесяти тысяч цветущих здоровьем мужей, он… выступил против мисян. Узнав, что [Сфендослав] уже подплывает к Истру и готовится к высадке на берег, мисяне собрали и выставили против него фалангу в тридцать тысяч вооруженных мужей. Но тавры стремительно выпрыгнули из челнов, выставили вперед щиты, обнажили мечи и стали направо и налево поражать мисян. Те не вытерпели первого же натиска, обратились в бегство и постыдным образом заперлись в безопасной крепости своей Дористоле…
А с катархонтом войска росов, Сфендославом, он (новый император Иоанн Цимисхий) решил вести переговоры. И вот [Иоанн] отрядил к нему послов с требованием, чтобы он, получив обещанную императором Никифором за набег на мисян награду, удалился в свои области и к Киммерийскому Боспору, покинув Мисию, которая принадлежит ромеям и издавна считается частью Македонии…
Сфендослав очень гордился своими победами над мисянами; он уже прочно овладел их страной и весь проникся варварской наглостью и спесью. Объятых ужасом испуганных мисян он умерщвлял с врожденной жестокостью: говорят, что, с бою взяв Филиппополь, он со свойственной ему бесчеловечной свирепостью посадил на кол двадцать тысяч оставшихся в городе жителей и тем самым смирил и [обуздал] всякое сопротивление и обеспечил покорность. Ромейским послам [Сфендослав] ответил надменно и дерзко: “Я уйду из этой богатой страны не раньше, чем получу большую денежную дань и выкуп за все захваченные мною в ходе войны города и за всех пленных. Если же ромеи не захотят заплатить то, что я требую, пусть тотчас же покинут Европу, на которую они не имеют права, и убираются в Азию, а иначе пусть и не надеются на заключение мира с тавроскифами”.
Император Иоанн, получив такой ответ от скифа, снова отправил к нему послов, поручив им передать следующее: “Мы верим в то, что провидение управляет вселенной, и исповедуем все христианские законы; поэтому мы считаем, что не должны сами разрушать доставшийся нам от отцов неоскверненным и благодаря споспешествованию Бога неколебимый мир... Полагаю, что ты не забыл о поражении отца твоего Ингоря, который, презрев клятвенный договор приплыл к столице нашей с огромным войском на 10 тысячах судов, а к Киммерийскому Боспору прибыл едва лишь с десятком лодок, сам став вестником своей беды. Не упоминаю я уж о его [дальнейшей] жалкой судьбе, когда, отправившись в поход на германцев, он был взят ими в плен, привязан к стволам деревьев и разорван надвое. Я думаю, что и ты не вернешься в свое отечество, если вынудишь ромейскую силу выступить против тебя, – ты найдешь погибель здесь со всем своим войском, и ни один факелоносец не прибудет в Скифию, чтобы возвестить о постигшей вас страшной участи”.
Это послание рассердило Сфендослава, и он, охваченный варварским бешенством и безумием, послал такой ответ: “Я не вижу никакой необходимости для императора ромеев спешить к нам; пусть он не изнуряет свои силы на путешествие в сию страну – мы сами разобьем вскоре свои шатры у ворот Византия и возведем вокруг города крепкие заслоны, а если он выйдет к нам, если решится противостоять такой беде, мы храбро встретим его и покажем ему на деле, что мы не какие-нибудь ремесленники, добывающие средства к жизни трудами рук своих, а мужи крови, которые оружием побеждают врага. Зря он по неразумию своему принимает росов за изнеженных баб и тщится запугать нас подобными угрозами, как грудных младенцев, которых стращают всякими пугалами”.
Получив известие об этих безумных речах, император решил незамедлительно со всем усердием готовиться к войне, дабы предупредить нашествие [Сфендослава] и преградить ему доступ к столице. Он тут же набрал отряд из храбрых и отважных мужей, назвал их “бессмертными” и приказал находиться при нем. Затем он [повелел] магистру Варде, прозванному Склиром, …собрать войско и отправиться в близлежащие и пограничные с Мисией земли. Они получили повеление провести там зиму, упражняя воинов и объезжая страну, чтобы она не потерпела никакого вреда от скифских набегов. Было также предписано посылать по бивуакам и [занятым] врагами областям переодетых в скифское платье, владеющих обоими языками людей, чтобы они узнавали о намерениях неприятеля и сообщали о них затем императору. Получив такие приказания от государя, [военачальники] вступают в Европу…
Скифы [всегда] сражаются в пешем строю; они не привыкли воевать на конях и не упражняются в этом деле… Росы, стяжавшие среди соседних народов славу постоянных победителей в боях, считали, что их постигнет ужасное бедствие, если они потерпят постыдное поражение от ромеев, и дрались, напрягая все силы. Ромеев же одолевали стыд и злоба, что они, побеждавшие оружием и мужеством всех противников, отступят как неопытные в битвах новички и потеряют в короткое время свою великую славу, потерпев поражение от народа, сражающегося в пешем строю и вовсе не умеющего ездить верхом. Побуждаемые такими мыслями, [оба] войска сражались с непревзойденной храбростью; росы, которыми руководило их врожденное зверство и бешенство, в яростном порыве устремлялись, ревя как одержимые, на ромеев, а ромеи наступали, используя свой опыт и военное искусство…
Тем временем показались плывущие по Истру огненосные триеры и продовольственные суда ромеев. При виде их ромеи несказанно обрадовались, а скифов охватил ужас, потому что они боялись, что против них будет обращен жидкий огонь. Ведь они уже слышали от стариков из своего народа, что этим самым “мидийским огнем” ромеи превратили в пепел на Евксинском [море] огромный флот Ингора, отца Сфендослава. Потому они быстро собрали свои челны и подвели их к городской стене в том месте, где протекающий Истр огибает одну из сторон Дористола. Но огненосные суда подстерегали скифов со всех сторон, чтобы они не могли ускользнуть на ладьях в свою землю.
На следующий день тавроскифы вышли из города и построились на равнине, защищенные кольчугами и доходившими до самых ног щитами. Вышли из лагеря и ромеи, также надежно прикрытые доспехами… Что же касается росов (ибо рассказ снова возвращается [к тому месту], от которого он отклонился), то они построились и вышли на равнину, стремясь всеми силами поджечь военные машины ромеев. Они не могли выдержать действия снарядов, которые со свистом проносились над ними: каждый день от ударов камней, выбрасываемых [машинами], погибало множество скифов...
И вот, когда наступила ночь и засиял полный круг луны, скифы вышли на равнину и начали подбирать своих мертвецов. Они нагромоздили их перед стеной, разложили много костров и сожгли, заколов при этом по обычаю предков множество пленных, мужчин и женщин. Совершив эту кровавую жертву, они задушили [несколько] грудных младенцев и петухов, топя их в водах Истра. Говорят, что скифы почитают таинства эллинов, приносят по языческому обряду жертвы и совершают возлияния по умершим, научившись этому то ли у своих философов Анахарсиса и Замолксиса, то ли у соратников Ахилла. Ведь Арриан пишет в своем “Описании морского берега”, что сын Пелея Ахилл был скифом и происходил из городка под названием Мирмикион, лежащего у Меотидского озера. Изгнанный скифами за свой дикий, жестокий и наглый нрав, он впоследствии поселился в Фессалии. Явными доказательствами [скифского происхождения Ахилла] служат покрой его накидки, скрепленной застежкой, привычка сражаться пешим, белокурые волосы, светло-синие глаза, сумасбродная раздражительность и жестокость, над которыми издевался Агамемнон, порицая его следующими словами: “Распря единая, брань и убийство тебе лишь приятны”. Тавроскифы и теперь еще имеют обыкновение разрешать споры убийством и кровопролитием. О том, что этот народ безрассуден, храбр, воинствен и могуч, [что] он совершает нападения на все соседние племена, утверждают многие; говорит об этом и божественный Иезекииль такими словами: “Вот я навожу на тебя Гога и Магога, князя Рос”… О тавроскифах рассказывают еще и то, что они вплоть до нынешних времен никогда не сдаются врагам даже побежденные, – когда нет уже надежды на спасение, они пронзают себе мечами внутренности и таким образом сами себя убивают. Они поступают так, основываясь на следующем убеждении: убитые в сражении неприятелем, считают они, становятся после смерти и отлучения души от тела рабами его в подземном мире. Страшась такого служения, гнушаясь служить своим убийцам, они сами причиняют себе смерть. Вот какое убеждение владеет ими…
Сфендослав, израненный стрелами, потерявший много крови, едва не попал в плен; его спасло лишь наступление ночи. Говорят, что в этой битве полегло пятнадцать тысяч пятьсот скифов, [на поле сражения] подобрали двадцать тысяч щитов и очень много мечей. Среди ромеев убитых было триста пятьдесят, но раненых было немало. Вот какую победу одержали ромеи в этом сражении.
Всю ночь провел Сфендослав в гневе и печали, сожалея о гибели своего войска. Но видя, что ничего уже нельзя предпринять против несокрушимого всеоружия [ромеев], он счел долгом разумного полководца не падать духом под тяжестью неблагоприятных обстоятельств и приложить все усилия для спасения своих воинов. Поэтому он отрядил на рассвете послов к императору Иоанну и стал просить мира на следующих условиях. Тавроскифы уступят ромеям Дористол, освободят пленных, уйдут из Мисии и возвратятся на родину, а ромеи дадут им возможность отплыть, не нападут на них по дороге с огненосными кораблями (они очень боялись “мидийского огня”, который мог даже и камни обращать в пепел), а кроме того, снабдят их продовольствием и будут считать своими друзьями тех, которые будут посылаемы по торговым делам в Византий, как было установлено прежде.
Император… с радостью принял эти условия [росов], заключил с ними союз и соглашение и дал им хлеба – по два медимна на каждого. Говорят, что из шестидесятитысячного войска росов хлеб получили только двадцать две тысячи человек, избежавшие смерти, а остальные тридцать восемь тысяч погибли от оружия ромеев... Так закончилась война ромеев со скифами. Сфендослав оставил Дористол, вернул согласно договору пленных и отплыл с оставшимися соратниками, направив свой путь на родину. По пути им устроили засаду пацинаки – многочисленное кочевое племя, которое пожирает вшей, возит с собою жилища и большую часть жизни проводит в повозках. Они перебили почти всех [росов], убили вместе с прочими Сфендослава, так что лишь немногие из огромного войска росов вернулись невредимыми в родные места».
Михаил Пселл, 2 пол. XI в. (о походе 1043 г.): «Неисчислимое, если можно так выразиться, количество русских кораблей прорвалось силой или ускользнуло от отражавших их на дальних подступах к столице судов и вошло в Пропонтиду (Мраморное море). Туча, неожиданно поднявшаяся с моря, затянула мглой царственный город... Это варварское племя все время кипит злобой и ненавистью к Ромейской державе и, непрерывно придумывая то одно, то другое, ищет предлога для войны с нами… [Когда] власть перешла к безвестному Михаилу (Михаилу V, правившему пять месяцев в 1041–1042 гг.), варвары снарядили против него войско; избрав морской путь, они нарубили где-то в глубине своей страны лес, вытесали челны, маленькие и покрупнее, и постепенно, проделав все в тайне, собрали большой флот и готовы были двинуться на Михаила… Пока все это происходило и война только грозила нам, не дождавшись появления росов, распрощался с жизнью и этот царь, за ним умер, не успев как следует утвердиться во дворце, следующий, власть же досталась Константину [IX], и варвары, хотя и не могли ни в чем упрекнуть нового царя, пошли на него войной без всякого повода, чтобы только приготовления их не оказались напрасными. Такова была беспричинная причина их похода на самодержца.
Скрытно проникнув в Пропонтиду, они прежде всего предложили нам мир, если мы согласимся заплатить за него большой выкуп, назвали при этом и цену: по тысяче статиров на судно с условием, чтобы отсчитывались эти деньги не иначе, как на одном из их кораблей. Они придумали такое, то ли полагая, что у нас текут какие-то золотоносные источники, то ли потому, что в любом случае намеревались сражаться и специально выставляли неосуществимые условия, ища благовидный предлог для войны. Поэтому, когда послов не удостоили никакого ответа, варвары сплотились и снарядились к битве; они настолько уповали на свои силы, что рассчитывали захватить город со всеми его жителями.
Морские силы ромеев в то время были невелики, а огненосные суда, разбросанные по прибрежным водам, в разных местах стерегли наши пределы. Самодержец стянул в одно место остатки прежнего флота, соединил их вместе, собрал грузовые суда, снарядил несколько триер, посадил на них опытных воинов, в изобилии снабдил корабли жидким огнем, выстроил их в противолежащей гавани напротив варварских челнов и сам вместе с группой избранных синклитиков в начале ночи прибыл на корабле в ту же гавань; он торжественно возвестил варварам о морском сражении и с рассветом установил корабли в боевой порядок. Со своей стороны варвары, будто покинув стоянку и лагерь, вышли из противолежащей нам гавани, удалились на значительное расстояние от берега, выстроили все корабли в одну линию, перегородили море от одной гавани до другой и, таким образом, могли уже и на нас напасть, и наше нападение отразить. И не было среди нас человека, смотревшего на происходящее без сильнейшего душевного беспокойства. Сам я, стоя около самодержца (он сидел на холме, покато спускавшемся к морю), издали наблюдал за событиями.
Так построились противники, но ни те, ни другие боя не начинали, и обе стороны стояли без движения сомкнутым строем. Прошла уже большая часть дня, когда царь, подав сигнал, приказал двум нашим крупным судам потихоньку продвигаться к варварским челнам; те легко и стройно поплыли вперед, копейщики и камнеметы подняли на их палубах боевой крик, метатели огня заняли свои места и приготовились действовать. Но в это время множество варварских челнов, отделившись от остального флота, быстрым ходом устремилось к нашим судам. Затем варвары разделились, окружили со всех сторон каждую из триер и начали снизу пиками дырявить ромейские корабли; наши в это время сверху забрасывали их камнями и копьями. Когда же во врага полетел и огонь, который жег глаза, одни варвару бросились в море, чтобы плыть к своим, другие совсем отчаялись и не могли придумать, как спастись. В этот момент последовал второй сигнал, и в море вышло множество триер, а вместе с ними и другие суда, одни позади, другие рядом. Тут уже наши приободрились, а враги в ужасе застыли на месте. Когда триеры пересекли море и оказались у самых челнов, варварский строй рассыпался, цепь разорвалась, некоторые корабли дерзнули остаться на месте, но большая часть их обратилась в бегство. Тут вдруг солнце притянуло к себе снизу туман и, когда горизонт очистился, переместило воздух, который возбудил сильный восточный ветер, взбороздил волнами море и погнал водяные валы на варваров. Одни корабли вздыбившиеся волны накрыли сразу, другие же долго еще волокли по морю и потом бросили на скалы и на крутой берег; за некоторыми из них пустились в погоню наши триеры, одни челны они пустили под воду вместе с командой, а другие воины с триер продырявили и полузатопленными доставили к ближайшему берегу. И устроили тогда варварам истинное кровопускание, казалось, будто излившийся из рек поток крови окрасил море» (Mich. Psell. II.8.12-12.21; цит. по: Пселл. С. 95-97).
ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА
Ал Якуби, «Книга стран», 2 пол. IX в.: «На запад от города, называемого Аль-Джазира, находится город, именуемый Ишбилия (Севилья), при большой реке, которая есть река Куртубы. В этот город вошли язычники, которых называют Рус, в 229 (843–844 гг. от Р.Х.) году и пленяли, и грабили, и жгли, и умерщвляли» (Ал-Якуби. Гаркави А.Я. Сказания мусульманских писателей о славянах и русских (с половины VII века до конца X века по Р.Х.). – СПб., 1870).
Ал-Масуди, «Промывальни золота и рудники самоцветов», сер. Х в.: «Пред 300 [912/13] годом случилось что в Андалус пришли морем корабли, на которых были тысячи людей, и напали на прибрежные страны. Жители Андалуса думали, что это языческий народ, который показывается им на этом море каждые 200 лет, и что он приходит в их страну через рукав, вытекающий из моря Укиянус, но не через рукав на котором находятся медные маяки. Я же думаю, а Бог лучше знает, что этот рукав соединяется с морем Маиотас и Найтас и что этот народ – Русы, о которых говорили мы выше в этой книге; ибо никто, кроме них, не плавает по этому морю, соединяющемуся с морем Укиянус» (Ал-Якуби. Гаркави А.Я. Сказания мусульманских писателей о славянах и русских (с половины VII века до конца X века по Р.Х.). – СПб., 1870).
Ибн Хаукаль, «Книга путей и стран», сер. Х в.: «И только иногда приходят к ним корабли русов, тюрок, славян и печенегов, а это колено из колен тюрок, соседящих с землей хазар и булгар. Они [все] опустошают области ал-Андалус, а иногда возвращаются ни с чем» (BGA. T. II. P. 78; Бейлис. 1969. С. 308). Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 2003. С. 225.
«Раффельштеттенский таможенный устав», Баварская восточная марка, между 904 и 906 гг.: «Славяне же, отправляющиеся для торговли от ругов (русов) или богемов (чехов), если расположатся для торговли где-либо на берегу Дуная…, с каждого вьюка воска платят две меры стоимостью в один скот каждая; с груза одного носильщика – одну меру той же стоимости; если же пожелают продать рабов или лошадей, то за каждую рабыню платят по одному тремиссу, столько же за жеребца, за раба – одну сайгу, столько же за кобылу» (Telon. Raff. Cap. VI. P. 64). Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 2003. С. 296.
ПРИКАСПИЙСКИЕ ГОСУДАРСТВА
Повесть временных лет (Ипатьевская летопись), кон. XII в.: «В лѣто 6473 [965]. Иде Святославъ на Козары. Слышавши же Козары, изидоша противу съ княземъ своим каганомъ, и съступишася на бои, и бысть брань, одолѣ Святославъ Козаромъ, и град ихъ Бѣлу вежю взя. И Ясы побѣди и Касогы, и приведе Кыеву…
В лѣто 6493 [985]. Иде Володимиръ на Болгары съ Добрынею, уемъ своимъ, в лодьях, а Торкы берегомъ приведе на конехъ; и тако побѣди Болгары…»
Ат-Табари, «История пророков и царей», рубеж IX–X вв.: «В Баб-аль-Абвабе находился тогда царь, по имени Шахриар, который пошел к Абдуррахману обратно (на встречу), заключил мир с ним, чтоб не платить дани [Арабам] и сказал следующее: “Я нахожусь между двумя врагами, один – Хазары, а другой – Русы, которые суть враги целому миру, в особенности же Арабам, а воевать с ними, кроме здешних людей, никто не умеет. Вместо того, чтоб мы платили дань, будем воевать с Русами сами и собственным оружием и будем их удерживать, чтоб они не вышли из своей страны. Считайте это нам данью и податью, чтоб мы ежегодно это давали”. Абдуррахман ответил: надо мною есть высший повелитель, я его извещу, и он послал Шахриара с одним из своих к Сурраке, который сказал: “извещу об этом Омара”. Когда Омар был уведомлен об этом, он дал ответ, чтоб это считалось данью. И обычай этот был введен во всех дербендах, что они не платят ни подати, ни дани, для того, чтоб они не допускали неверных к мусульманам, сами воевали бы с ними и удерживали бы их от земли мусульман» (Ат-Табари. Гаркави А.Я. Сказания мусульманских писателей о славянах и русских (с половины VII века до конца X века по Р.Х.). – СПб., 1870).
Ибн Исфендийар, «История Табаристана», нач. XIII в. (о походе русов на южное побережье Каспия ок. 909–912 гг.): «В этом году в море появилось шестнадцать кораблей, принадлежащих русам, и пошли они в Абаскун, как и во время Хасана [ибн] Зайда Алида (правил в 864–884 гг.), когда русы прибыли в Абаскун и вели войну, а Хасан Зайд отправил войско и всех перебил. В это время, когда появилось шестнадцать кораблей русов, они разрушили и разграбили Абаскун и побережье моря в той стороне, многих мусульман убили и ограбили… В следующем году русы прибыли в большом числе, подожгли Сари и округи Пянджах хазара, увели в плен людей и поспешно удалились в море. Дойдя до Чашм-руда в Дейлемане, часть их вышла на берег, а часть осталась в море. Гилы ночью пришли на берег моря и сожгли корабли и убили тех, которые находились на берегу; другие, находившиеся в море, убежали. Поскольку царь Ширваншах получил об этом известие, он приказал устроить в море засаду и в конечном счете ни одного из них не оставил в живых, и так частое появление русов в этой стороне было приостановлено» (Ибн Исфендийар. С. 266; Алиев. 1969. С. 317–318).
Ибн Мискавейх, «Книга испытаний народов и осуществления заданий», нач. XI в. (о событиях 943/44 г. в Берда’а): «Народ это могущественный, телосложение у них крупное, мужество большое, не знают они бегства; не убегают ни один из них, пока не убьёт или не будет убит. В обычае у них, чтобы всякий носил оружие. Привешивают они на себя большую часть орудий ремесленника, состоящих из топора, пилы и молотка и того, что похоже на них. Сражаются они копьями и щитами, опоясываются мечом и привешивают дубину и орудие, подобное кинжалу. И сражаются они пешими... Они (Русы) проехали море, которое соприкасается со страной их, пересекли его до большой реки, известной под именем Куры, несущей воды свои из гор Азербайджана и Армении и втекающей в море. Река эта есть река города Бердаа и её сравнивают с Тигром. Когда они достигли Куры, вышел против них представитель Марзубана и заместитель его по управлению Берда’а. Было с ним триста человек из Дейлемитов и приблизительно такое же число бродяг и курдов. Простой народ убежал от страху. Вышло тогда вместе с ним [войско] из добровольцев около 5000 человек на борьбу за веру. Были они (добровольцы) беспечны, не знали силы их (Русов) и считали их на одном уровне с армянами и ромейцами. После того, как они начали сражение, не прошло и часу, как Русы пошли на них сокрушающей атакой. Побежало регулярное войско, а вслед за ним все добровольцы и остальное войско, кроме Дейлемитов. Поистине, они устояли некоторое время, однако все были перебиты, кроме тех среди них, кто был верхом. [Русы] преследовали бегущих до города [Берда’а]. Убежали все, у кого было вьючное животное, которое могло увезти его, как военные, так и гражданские люди, и оставили город. Вступили в него Русы и овладели им.
Рассказали мне Абу-Аббас-ибн-Нудар, а также некоторые из исследовавших, что люди эти (Русы) вошли в город, сделали в нём объявление, успокаивали жителей его и говорили им так: “Нет между нами и вами разногласия в вере. Единственно, чего мы желаем, это власти. На нас лежит обязанность хорошо относиться к вам, а на вас – хорошо повиноваться нам”. Подступили со всех окрестных земель к ним (Русам) мусульманские войска. Русы выходили против них и обращали их в бегство. И бывало не раз так вслед за ними (Русами) выходили жители Берда’а и, когда мусульмане нападали на Русов, они кричали “Аллах велик” и бросали в них камни. Тогда Русы обратились к ним и сказали, чтобы они заботились только о самих себе и не вмешивались в отношения между властью и ими (Русами). И приняли это во внимание люди, желающие безопасности, главным образом это была знать. Что же касается простого народа и большей части черни, то они не заботились о себе, обнаруживали то, что у них в душах их, и препятствовали Русам, когда на них вели нападение сторонники власти. После того, как это продолжалось некоторое время, возвестил глашатай Русов: “Не должен оставаться в городе ни один из жителей его”. Дали мусульманам отсрочку на три дня от дня этого объявления. И вышли все, у кого только было вьючное животное, которое могло увести его, жену его и детей его. Таких ушедших было немного. Пришёл четвёртый день, и большая часть жителей осталась. Тогда Русы пустили в ход мечи свои и убили много людей, не сосчитать числа их. Когда убийство было закончено, захватили они в плен больше 10000 мужчин и юношей вместе с жёнами, женщинами и дочерьми. Заключили Русы женщин и детей в крепость внутри города, которая была шахристаном этих людей (Русов), где они поместились, разбили лагерем свои войска и укрепились. Потом собрали мужчин в мечети соборной, поставили к дверям стражу и сказали: “Выкупайте себя.”
РАССКАЗ о разумном плане, который предложен одним [из жителей Берда’а]. Не приняли они его, вследствие чего были все убиты и разграблено было имущество и семьи их.
Был в городе христианский писец, человек большой мудрости, по имени Ибн Самун; поспешил он с посредничеством между ними.
Сошелся он с Русами на том, что каждый мужчина из них (жителей Берда’а) выкупит себя за двадцать дирхемов. Согласно этому условию, выкупили себя наиболее разумные из мусульман, остальные отказались и сказали: “Единственно чего желает Ибн Самун это уравнять мусульман с христианами в уплате джизьи”.
Уклонился Ибн Самун [от переговоров], отсрочили Русы убийство этих людей (жителей Берда’а), только по причине жадности к тем немногим ценностям, которые они рассчитывали получить с мусульман. После того, как не выпало на долю Русов ничего, подвергли они мечу и убили всех до последнего человека, кроме небольшого числа, кто убежал по узкому каналу, по которому проходила вода к соборной мечети, и кроме тех, кто выкупил себя с помощью богатств, принадлежащих ему. И часто случалось, что кто-нибудь из мусульман заключал сделку с Русом относительно той суммы, которою он выкупал себя. Тогда Рус шел вместе с ним в его дом или его лавку. Когда хозяин извлекал свое сокровище и его было больше, чем на условленную сумму, то не мог он оставаться владельцем его, хотя бы сокровище было в несколько раз больше того; на чем они сговорились. Он (Рус) склонялся к взысканию денег, пока не разорял совершенно. А когда он (Рус) убеждался, что у мусульманина не осталось ни золотых, ни серебряных монет, ни драгоценностей, ни ковров, ни одежды, он оставлял его и давал ему кусок глины с печатью, которая была ему гарантией от других.
Таким образом, скопилось у Русов в городе Берда’а большое богатство, стоимость и достоинство которого были велики. Овладели они женщинами и юношами, прелюбодействовали с теми и другими и поработили их.
После того, как размеры бедствия стали большими, и мусульмане в различных странах прослышали о нем, обратились они к военному призыву. Собрал Марзубан ибн Мухаммед войско свое, воззвал к населению с призывом, и пришли к нему со всех окрестных земель добровольцы. Пошел он (Марзубан) во главе 30 000 человек, но не мог сопротивляться Русам, несмотря на большое число собранных им сил, не мог произвести на них даже сильного впечатления. Утром и вечером он начинал сражение и возвращался разбитым. Продолжалась война таким способом много дней, и всегда мусульмане были побеждены. Когда дело мусульман утомило их и Марзубан понял создавшееся положение, обратился он к уловкам и военной хитрости. Случилось ему [на пользу], что Русы после того, как завладели Мерагой, набросились на плоды, которых было много сортов, и заболели. Началась среди них эпидемия, ибо в стране Русов очень холодно и не растет там никакого дерева, только привозят к ним небольшое количество плодов из стран, отдаленных от них. После того, как большое число их погибло, а Марзубан размышлял о военной хитрости, пришло ему на ум, что сможет устроить засаду ночью. Он сговорился с войском своим, что они первые сделают нападение. Когда же Русы пойдут в контратаку, то он (Марзубан) обратится в бегство, а вместе с ними побегут и они (мусульмане) и этим возбудят надежду у Русов на победу над регулярными войсками и мусульманами. Когда же бегущие пройдут мимо засады, то Марзубан и войско его нападут на них (Русов) и закричат условленный знак засаде. Когда Русы окажутся в середине (между двумя мусульманскими отрядами), можно будет разбить их. После того, как они приступили к выполнению этой хитрости, Марзубан и его войска выступили вперед. Вышли и Русы, начальник их сидел на осле; вышли и воины его и построились для битвы. В начале все шло как обычно. Побежал Марзубан, побежали и мусульмане, и Русы стали преследовать их, пока не прошли места засады; однако воины Марзубана все продолжали бежать. Марзубан после рассказывал, что, когда он увидел своих людей в таком состоянии, он закричал и всячески убеждал их вернуться к битве. Но не сделали они этого, ибо страх овладел их сердцами. Тогда он понял, что если мусульмане будут продолжать свое бегство и дальше, то Русы возвратятся и не скроется от них место засады и погибнет тогда она. Сказал Марзубан: “Возвратился я один с теми, кто последовал за мной: с моим братом, приближенными недугами моими, и решил я умереть мучеником за веру”. Тогда устыдилась большая часть дейлемитов и они возвратились, мы снова напали на Русов и закричали [условленный знак] засаде. Вышли тогда те, кто был сзади Русов, мы устояли в битве с ними и убили из них 700 человек. Среди убитых был и начальник их. Оставшиеся [в живых] ушли в крепость, где они поселились и куда свезли в большом количестве пищу и много запасов и где поместили они своих пленников и свое имущество.
В то время как Марзубан находился с Русами в состоянии войны и не мог взять их военной хитростью, а только осадой, пришло к нему известие о выступлении Абу-Абдуллаха Хусейн ибн Сайда ибн Хамдана в Азербейджан, о прибытии его в Сальмас и о соединении его с Джафаром ибн Шакуией Курдом, который был во главе хадаянитских отрядов. Марзубан вынужден был оставить против Русов одного из своих военачальников во главе 500 дейле-митов, 1500 курдских всадников и 2000 добровольцев, а сам отправился в Авран, где и встретил Абу-Абдуллаха…
Не прекращали войска Марзубана войны с Русами и осады до тех пор, пока последние не были окончательно утомлены. Случилось, что и эпидемия усилилась. Когда умирал один из них, хоронили его, а вместе с ним его оружие, платье и орудия, и жену или кого-нибудь другого из женщин, и слугу его, если он любил его, согласно их обычаю. После того, как дело Русов погибло, потревожили мусульмане могилы их и извлекли оттуда мечи их, которые имеют большой спрос и в наши дни, по причине своей остроты и своего превосходства.
Когда уменьшилось число Русов, вышли они однажды ночью из крепости, в которой они пребывали, положили на свои спины всё что могли из своего имущества, драгоценностей и прекрасного платья, остальное сожгли. Угнали женщин, юношей и девушек столько, сколько хотели, и направились к Куре. Там стояли наготове суда, на которых они приехали из своей страны; на судах матросы из 300 человек Русов, с которыми поделились они частью своей добычи, и уехали. Бог спас мусульман от дела их.
Слышал я от людей, которые были свидетелями этих Русов, удивительные рассказы о храбрости их и о пренебрежительном их отношении к собранным против них мусульманам. Один из этих рассказов был распространён в этой местности и слышал я от многих, что пять людей Русов собрались в одном из садов Берда’а; среди них был безбородый юноша, чистый лицом, сын одного из их начальников, а с ними несколько женщин-пленниц. Узнав об их присутствии, мусульмане окружили сад. Собралось большое число Дейлемитов и других, чтобы сразиться с этими пятью людьми. Они старались получить хотя бы одного пленного из них, но не было к нему подступа, ибо не сдавался ни один из них. И до тех пор не могли они быть убиты, пока не убивали в несколько раз большее число мусульман. Безбородый юноша был последним, оставшимся в живых. Когда он заметил, что будет взят в плен, он влез на дерево, которое было близко от него, и наносил сам себе удары кинжалом своим в смертельные места до тех пор, пока не упал мёртвым».
Ибн Хордадбех, «Книга путей и стран», не позднее 30–40-х гг. IX века: «Если говорить о купцах ар-Рус, то это одна из разновидностей славян. Они доставляют заячьи шкурки, шкурки черных лисиц и мечи из самых отдаленных [окраин страны] славян к Румийскому (Черному) морю. Владетель ар-Рума (Византии) взимает с них десятину. Если они отправляются по Танису (Дон) – реке славян, то проезжают мимо Хамлиджа, города хазар. Их владетель также взимает с них десятину. Затем они отправляются по морю Джурджан (Каспийскому) и высаживаются на любом берегу. Окружность этого моря 500 фарсахов (ок. 3000 км). Иногда они везут свои товары от Джурджана до Багдада на верблюдах. Переводчиками [для] них являются славянские слуги-евнухи. Они утверждают, что они христиане и платят подушную подать» (BGA. T. VI. P. 154; Ибн Хордадбех. С. 124). Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 2003. С. 206.
Ибн ал-Факих, «Книга стран», ок. 903 г.: «Славяне едут к морю Рум, и берет с них властитель Рума десятину; затем следуют они по морю до Самкуша еврейского (совр. Керчь); далее они направляются в страну Славян или переходят из моря Славянского в ту реку, которую называют Славянская река, с тем, чтобы пройти в залив Хазарский, и там с них берет десятину властитель хазар; затем следуют они к морю Хорасанскому (Каспийскому), попадают в Джурджан и продают все, что с собой привозят, и все это попадает в Рей» (BGA. T. V. P. 270-271; Новосельцев. 1965. С. 385). Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 2003. С. 208.
Ибн Русте, «Книга драгоценных сокровищ», 903–913 гг.: «Они (Русы) имеют царя, который зовется хакан-Рус. Они производят набеги на Славян, подъезжают к ним на кораблях, высадятся, забирают их (Славян) в плен, отвозят в Хазран и Булгар и продают там. Пашен они не имеют, а питаются лишь тем, что привозят из земли Славян. Когда у кого из них родится сын, то он берет обнаженный меч, кладет его пред новорожденным и говорит: “не оставлю тебе в наследство никакого имущества, а будешь иметь только то, что приобретешь себе этим мечом”. Они не имеют ни недвижимого имущества, ни городов [или селений], ни пашен; единственный промысел их – торговля соболями, беличьими и другими мехами, которые и продают они желающим; плату же, получаемую деньгами завязывают накрепко в пояса свои. Одеваются они неопрятно; мужчины у них носят золотые браслеты. С рабами обращаются хорошо и заботятся об их одежде, потому что занимают их при торговле... Гостям оказывают почет и обращаются хорошо с чужеземцами, которые ищут у них покровительства, да и со всеми, кто часто у них бывает, не позволяя никому из своих обижать или притеснять таких людей… Они мужественны и храбры. Когда нападают на другой народ, то не отстают, пока не уничтожат его всего, насилуют побежденных и обращают их в рабство. Они высокорослы, имеют хороший вид и смелость в нападениях; но смелости этой на коне не обнаруживают, а все свои набеги и походы совершают на кораблях» (Ибн-Даста. Гаркави А.Я. Сказания мусульманских писателей о славянах и русских (с половины VII века до конца X века по Р.Х.). – СПб., 1870).
Ибн Фадлан, «Рисале», 922 г.: «Они прибывают из своей страны и причаливают свои корабли на Атиле, а это большая река, и строят на ее берегу большие дома из дерева, и собирается [их] в одном [таком] доме десять и (или) двадцать, – меньше и (или) больше, и у каждого [из них] скамья, на которой он сидит, и с ними [сидят] девушки – восторг для купцов» (Путешествие Ибн-Фадлана на Волгу / Под ред. И.Ю. Крачковского. – М.-Л., 1939. С. 78–84).
Ибн Хаукаль, «Книга путей и стран», сер. Х в.: «Русы. Их три группы. Одна группа их ближайшая к Булгару, и царь их сидит в городе, называемом Куйаба, и он больше Булгара. И самая отдаленная из них группа, называемая ас-Славийа, и [третья] группа их, называемая ал-Арсанийа, и царь их сидит в Арсе. И люди для торговли прибывают в Куйабу. Что же касается Арсы, то неизвестно, чтобы кто-нибудь из чужеземцев достигал ее, так как там они (жители) убивают всякого чужеземца, приходящего в их землю. Лишь сами они спускаются по воде и торгуют, но не сообщают никому ничего о делах своих и своих товарах и не позволяют никому сопровождать их и входить в их страну. И вывозятся из Арсы черные соболя и олово… Эти русы торгуют с Хазарами, Румом и Булгаром Великим…» (BGA. T. II. P. 397; Новосельцев. 1965. С. 412). Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 2003. С. 217.
Ал-Масуди, «Промывальни золота и рудники самоцветов», сер. Х в.: «В верховьях хазарской реки есть устье, соединяющееся с рукавом моря Найтас, которое есть Русское море; никто кроме них (русов) не плавает по нем и они живут на одном из его берегов. Они образуют великий народ, не покоряющийся ни царю, ни закону; между ними находятся купцы, имеющие сношения с областью Бургар... Между ними (русами) есть племя, называемое Лудана, которое есть многочисленнейшее из них; они путешествуют с товарами в страну Андалус, Румию, Кустантинию и Хазар. После 300 года хиджры (912/13-го года по Р.X.) случилось, что около 500 кораблей, из коих на каждом было сто человек [из русов], вошли в рукав Найтаса, соединяющийся с Хазарскою рекою. Здесь же хазарским царем поставлены в большом количестве люди, которые удерживают приходящих этим морем, также приходящих сухим путем с той стороны, где полоса Хазарского моря соединяется с морем Найтас…
После того, как русские суда прибыли к хазарским людям, поставленным при устье рукава, они (русы) послали к хазарскому царю просить о том, чтоб они могли перейти в его страну, войти в его реку и вступить в Хазарское море – которое есть также море Джурджана, Табаристана и других персидских стран, как мы уже упомянули – под условием, что они дадут ему половину из всего, что награбят у народов, живущих по этому морю. Он же согласился на это. Посему они вступили в рукав, достигли устья реки и стали подниматься по этой водяной полосе, пока не достигли реки Хазарской, вошли по ней в город Итиль, прошли его и достигли устья реки и впадения ее в Хазарское море. От впадения же реки до города Итиль это большая река и многоводная. И русские суда распространились по этому морю, толпы их бросились на Джиль, Дайлем, на города Табаристана, на Абаскун, который находится на Джурджанском берегу, на Нефтяную страну и по направлению к Адарбайджану, ибо от области Ардабиля в стране Адарбайджан до этого моря расстояние около трех дней пути. И русы проливали кровь, брали в плен женщин и детей, грабили имущество, распускали всадников [для нападений] и жгли. Народы, обитавшие около этого моря с ужасом возопили, ибо им не случалось с древнейшего времени, чтоб враг ударил на них здесь, а прибывали сюда только суда купцов и рыболовов. Русы же воевали с Джилем, Дайлемом и с военачальником у Ибн-абис-Саджа и достигли до Нефтяного берега в области Ширвана, известного под названием Баку. При возвращении своем из прибрежных стран русы поворотили на острова, близкие к Нафте, на расстояние нескольких миль от нее… И жители вооружились, сели на корабли и купеческие суда и отправились к этим островам; но русы устремились на них и тысячи мусульман были умерщвлены и потоплены. Многие месяцы русы оставались на этом море в таком положении; никто из тамошних народов не имел возможности подступать к ним на этом море, а все они укреплялись и были на страже от них, ибо море это обитаемо вокруг народами. После того, как они награбили и им надоела эта жизнь, отправились они к устью Хазарской реки и истечению ее, послали к царю хазарскому и понесли ему деньги и добычу по их уговору. Царь же хазарский не имеет судов и его люди не привычны к ним; в противном случае, мусульмане были бы в великой опасности с его стороны... Мусульмане из страны Хазар узнали об этом деле и сказали хазарскому царю: “Позволь нам [отомстить], ибо этот народ нападал на страну наших братьев-мусульман, проливал их кровь и пленил их жен и детей”. Не сумев им препятствовать, царь послал к русам и известил их, что мусульмане намереваются воевать с ними. Мусульмане же собрались и вышли искать их при входе в Итиль по воде. Когда же увидели они друг друга, русы вышли из своих судов. Мусульман было около 15000 с конями и вооружением, с ними были также многие из христиан, живших в Итиле. Три дня продолжалось между ними сражение; Бог помог мусульманам против русов и меч истребил их, кто был убит, а кто утоплен. Около же 5000 из них спаслись и отправились на судах в страну, примыкающую к стране Буртас, где они оставили свои суда и стали на суше; но из них кто был убит жителями Буртаса, а кто попался к мусульманам в стране Бургар и те убили их. Сосчитанных мертвецов из убитых мусульманами на берегу Хазарской реки было около 30000. С того года русы не возобновили более того, что мы описали…
Первым из славянских царей есть царь Дира, он имеет обширные города и многие обитаемые страны; мусульманские купцы прибывают в столицу его государства с разного рода товарами. Подле этого царя из славянских царей живет царь Аванджа, имеющий города и обширным области, много войска и военных припасов; он воюет с Румом, Ифранджем, Нукабардом и с другими народами, но войны эти не решительны. Затем с этим славянским царем граничит царь Турка. Это племя красивейшее из Славян лицом, большее из них числом и храбрейшее из них силой…» (Ал-Масуди. Гаркави А.Я. Сказания мусульманских писателей о славянах и русских (с половины VII века до конца X века по Р.Х.). – СПб., 1870).
Ибн Хаукаль, «Книга путей и стран», сер. Х в.: «Булгар есть небольшой город, не имеющий многих владений; известен же был он потому, что был гаванью этих государств. Но Русы ограбили его, Хазран, Итиль и Самандар в 358 (968/69 от Р.Х.) году и отправились тотчас в Рум и Андалус… Преимущественная пища Хазар есть рис и рыба; то же, что вывозится из их страны, мед и меха, то это привозится к ним из страны Русов и Булгар, точно также меха выдры, которые вывозятся в разные страны и находятся только в тех северных реках, которые в стране Булгар, Русов и Куябе. Те же меха выдры, которые находятся в Андалусе, составляют малую часть того, что находится в реках, находящихся в славянских странах. Большая же часть этих мехов и превосходнейшая из них находится в стране Рус, а некоторые высококачественные из страны Яджудж и Маджудж переходят к Русам по соседству их с Яджуджами и Маджуджами и по торговле с ними. Продавали же они это в Булгаре, прежде чем они разрушили его в 358 (969 от Р.Х.) году. Часть же оного выходит в Ховаразм, по причине частых путешествий Ховаразмийцев в Булгар и Славонию, и по причине их походов, набегов на них (на последних) и взятии их в плен. Прилив же торговли Русов был в Хазране, это не переменилось, – там находилась большая часть купцов, мусульман и товаров…
Хазаре имеют также город, называемый Самандаром, который находится между ним и Баб-ал-Абвабом. В этом городе было много садов, говорят что он содержал около 40 000 виноградников. Я разведал о нем в Джурджане по свежести памяти о нем. Его населяли мусульмане и другие; они (мусульмане) имели в нем мечети, христиане – церкви и Евреи – синагоги. Но Русы напали на все это, разрушили все, что было по реке Итиль, принадлежавшее Хазарам, Булгарам и Буртасам, и овладели им» (Ибн-Хаукаль. Гаркави А.Я. Сказания мусульманских писателей о славянах и русских (с пол. VII века до конца X века по Р.Х.). – СПб., 1870).
Письмо хазарского еврея, Х в.: «И еще во дни царя Иосифа, моего господина, искали его поддержки, когда были преследования [евреев] во дни злодея Романуса (Роман I Лакапин, 920–944 гг.). Когда это стало известно моему господину, он уничтожил многих необрезанных. Но злодей Романус послал большие дары Х-л-гу, царю Руси, подстрекнув его совершить злое дело. И пришел тот ночью к городу С-м-к-рии и захватил его обманным путем, так как не было там правителя, раб-Хашмоная. И стало это известно Бул-ш-ци, он же досточтимый Песах, и пошел тот в гневе на города Романуса и перебил [всех] от мужчин до женщин. И захватил он три города и, кроме того, много селений. Оттуда он пошел к [городу] Шуршун и воевал против него… И вышли они из земли подобно червям… Исраиля и умерло из них 90 человек… И избавил от руки русов и поразил всех находившихся там мечом. И пошел он оттуда на Х-л-гу и воевал с ним [четыре] месяца, и Бог подчинил его Песаху, и он направился и нашел добычу, которую [Х-л-гу] захватил в С-м-к-риу. Тогда сказал [Х-л-гу], что это Романус побудил меня сделать это. И сказал ему Песах: “Если это так, то иди войной на Романуса, как ты воевал со мной, и тогда я оставлю тебя в покое. Если же нет, то умру или буду жить, пока не отомщу за себя”. И пошел тот и делал так против своей воли и воевал против Константинополя на море четыре месяца. И пали там его мужи, так как македоняне победили его огнем. Он бежал и устыдился возвращаться в свою землю и пошел морем в П-р-с и пал там он сам и войско его. И так попали русы под власть казар» (Документы. С. 134–142; Новосельцев. 1990. С. 216). Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 2003. С. 228–229.
Константин Манассия, «Хроника», XII в.: «Царство Никифора Фоки… При этом царе Никифоре завоевали русы Болгарскую землю. Дважды за два года царь Никифор наводил Святослава на болгар…
Царство Иоанна Цимисхия… Этот царь Цимисхий взял Преслав и захватил все царские знаки, а самого болгарского царя Бориса увел в Царьград, лишил его там царских одежд и сделал магистром. После взятия Преслава князь русский Святослав завоевал Болгарскую землю, подчинил себе и сел в Дристре. Пришел туда Цимисхий с большой ратью, победил его, а самого отпустил восвояси. Но Святослав дошел до земель печенегов и там был убит вместе со своими воинами».
ВОПРОСЫ И ЛИТЕРАТУРА ДЛЯ ПОДГОТОВКИ
1. Определите даты всех известных по источникам военных походов русов; проанализируйте противоречия источников в части датировок походов и их результатов. По дополнительной литературе найдите походы, имеющие подтверждения другими источниками, и походы, не имеющие таковых. Определите степень достоверности последних.
2. Насколько серьезной оценивали опасность походов русов их зарубежные современники? Что они могли им противопоставить?
3. Объясните цели военных экспедиций русов. Насколько тесно с ними была увязана международная торговля?
4. Какова эволюция территориальных приоритетов в осуществлении дальних военных походов? По дополнительной литературе определите, насколько эта эволюция коррелирует с изменениями международных транзитных торговых путей (определяемыми по находкам кладов).
5. Определите основные статьи экспорта и импорта в торговой политике русов. Какова роль в ней транзитной международной торговли?
РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА И ИСТОЧНИКИ
Древняя Русь в свете зарубежных источников / Под ред. Е.А. Мельниковой. М., 1999.
Свод древнейших письменных известий о славянах (VII–IX вв.). М., 1995.
Древнейшие государства Восточной Европы. Ежегодник.
Древнейшие государства на территории СССР. Ежегодник.
Бибиков М.В. Византийские источники по истории Руси и Северного Кавказа. М., 2005.
Заходер В.Н. Каспийский свод сведений о Восточной Европе I–II. М.-Л., 1962.
Калинина Т.М. Торговые пути Восточные Европы (по данным Ибн Хордадбеха и Ибн ал-Факиха) // История СССР. 1986. № 4. С. 68–82.
Коновалова И.Г. Походы русов на Каспий и русско-хазарские отношения // Восточная Европа в исторической ретроспективе. М., 1999. С. 111–120.
Кирпичников А.Н. Великий Волжский путь и евразийские торговые связи в эпоху раннего средневековья // Ладога и ее соседи в эпоху средневековья. СПб., 2002.
Назаренко А.В. Древняя Русь на международных путях. Междисциплинарные очерки культурных, торговых, политических связей IX–XII веков. М., 2001.
Цукерман К. Два этапа формирования древнерусского государства // http://iananu.kiev.ua/archaeology/2003-1/ zukerman.htm
http://litopys.org.ua/ (древнерусские тексты Ипатьевской, Лаврентьевской, Новгородской Первой и некоторых других летописей)
http://www.vostlit.info/ (крупнейшее собрание текстов исторических источников)
http://www.stratum.ant.md/ (историко-археологический интернет-журнал «Stratum+»)
