Проявляющаяся в форме обратной связи взаимозависимость способа познания и результата познания, методологии и наших представлений о конкретном фрагменте бытия имеет неоднозначно оцениваемые следствия. С одной стороны, автокаталитический характер их взаимосвязи является непременным условием поступательного процесса познания и лежит в основе доверия к адекватности воспроизведения в нашем сознании того или иного фрагмента объективной реальности. С другой стороны, методология является продуктом и, в то же время, частью совокупного знания об объекте исследования, его гносеологически ориентированной формальной стороной, и, будучи таковой, отражает не только его реальные связи и отношения, но и наши стереотипы и заблуждения. Причем, механизм обратной связи в этом случае не только не будет компенсировать эти заблуждения, он будет транслировать и укреплять их. Выявление же подобных искажений, переносимых методологией от представлений ее создавших к представлениям ею создаваемым, оставаясь в рамках логики этих построений, не представляется возможным. Только независимое (т.е. независящее от данных методологических конструкций) изменение представлений о сущности исследуемого объекта дает возможность показать порочность отдельных элементов методологического инструментария и представлений ими создаваемых.

Очевидные успехи междисциплинарных исследований, позволяющих применять следующие из них выводы к различного рода процессам и системам, предоставляют возможность по-новому взглянуть и на объект исторического познания.

Согласно современным представлениям, история, понимаемая как процесс чрезвычайно сложной диахронной (временной) и синхронной (пространственной) структуризации, как и любой реальный макропроцесс, имеет вероятностный характер протекания. Не касаясь здесь проблемы определения конкретных форм и границ проявления вероятности в истории (чем, впринципе, должна заниматься метаисторическая теория), ограничимся лишь констатацией принципиального значения категории вероятности для любых теоретических интерпретаций исторических реалий.

Вместе с тем, методологическая парадигма исторической науки изначально исходила из описания истории как одновариантно актуализируемого процесса, как уникального объекта, имеющего неповторяемый эволюционный путь. Сопряженное с этим отсутствие реальных подходов к вероятностной интерпретации истории (т.н. историческая альтернативистика, несмотря на некоторый эвристический потенциал, в качестве такого подхода рассматриваться не может, т.к. не имеет под собой серьезной теоретико-методологической базы) лишь усилило тенденцию к отождествлению единственно существующего с единственно возможным. Впрочем, немалую роль в этом сыграла и реальная двойственность исторического бытия, проявляющего свой вероятностный характер в процессе становления, но являющегося необходимым в качестве овеществленною результата этого процесса, т.е. ставшего. Окончательно утвердила представление об истории как в той или иной степени детерминированном процессе его явно выраженная диахрония, 35 т.е. определенная последовательность исторических состояний, закономерная в рамках данного варианта структуризации.

Следствием и логическим оправданием этих представлений в историческом познании стал ретроспективный подход. Важная роль в обосновании существующей картины исторического процесса позволила ему превратиться из частного метода суждения о причине через ее следствия в универсальный способ «вхождения» в область исследования и средство интерпретации ее конкретного содержания.

Существеннейшей особенностью и целью ретроспективного подхода является выстраивание причинных цепей, отражающее идею закономерности исторического развития. Более того, выстраивание это, идущее в форме обратной диахронии, т.е. ретроспективно, фактически редуцирует стохастичность истории к необходимости, ветвящийся процесс к линейному.

Неоднозначное воздействие ретроспективного подхода на историческое познание проявляется и в том, что интерпретация того или иного момента прошлого оказывается в значительной степени детерминированной последующими моментами, а по большому счету — настоящим. Ретроспективный взгляд на прошлое прежде всего пытается увидеть в нем знакомое, недоразвившееся, но уже узнаваемое настоящее. Все что не укладывается в привычную взаимосвязь исторических состояний, весь этот «остаток», все нереализовавшиеся импульсы альтернативных вариантов развития истории, игнорируются. Помимо подкрепления идеи детерминационного развития исторического процесса это приводит: во-первых, к отрицанию самоценности и внутренней самодостаточности предшествующих исторических состояний; во-вторых, к превращению ретроспективного подхода в средство «оправдания» настоящего, в средство обоснования его актуализации в истории.

Если историческая наука претендует на нечто большее, чем просто причинное объяснение настоящего, необходимо исследовать прошлое во всей полноте его неопределенности, его недетерминированности настоящим.