ИСТОЧНИКИ
ПО ИСТОРИИ НЕМЕЦКО-ШВЕДСКО-ЛИТОВСКОЙ ЭКСПАНСИИ
НА
СЕВЕРО-ЗАПАДЕ РУСИ В XII –
СЕРЕДИНЕ XV ВВ.
Новгородская Первая летопись мл. извода: «В лѣто 6491 [983]. Иде Володимеръ на Ятвягы, и побѣдѣ Ятвягы, и взя землю их…
В лѣто 6552 [1044]. Ходи Ярославъ на Литву…
В лѣто 6621 [1113]. Ходи Ярославъ на Ятвягы, сынъ Святополчь… Сего же лѣта побѣди Мьстиславъ на Бору Чюдь…
В лѣто 6624 [1116]. Иде Мьстиславъ на Чюдь с новгородци, и възя Медвижю голову на 40 святых. В то же лѣто Мьстиславъ заложи Новъгородъ болѣи перваго. Того же лѣта Павелъ, посадникъ ладоскыи, заложи Ладогу город каменъ…
В лѣто 6631 [1123]… А на весну ходи Всеволод с новгородци на ѣмь, и побѣди я…
В лѣто 6638 [1130]. Иде Всеволод с новогородци на Чюдь зимѣ, в говѣние, и самых исѣче, а хоромы пожже, а жены и дѣти приведе домов…
В лѣто 6639 [1131]… В то же лѣто, на зиму, иде Всеволод на Чюдь…
В лѣто 6641 [1133]… Того же лѣта, на зиму, иде Всеволодъ с новгородци на Чюдь, и взя город Гюргевъ, на память святого Микифора, февраля въ 9…
В лѣто 6650 [1142]… В то же лѣто приходиша ѣмь и воеваша область Новгородчкую; избиша ладожанѣ 400 и не пустиша ни мужа. Въ то же лѣто приходи свѣискыи князь съ пискупомъ въ 60 шнекъ на гость, иже суть изъ заморья шли въ 3 лодиях; и бишася, и не успѣша ничтоже, и отлучиша их 3 лодьи, избиша их полтораста.
В лѣто 6651 [1143]… В то же лѣто ходиша Корѣла на ѣмъ, и отбѣжаша; 2 лоиву избилѣ…
В лѣто 6657 [1149]… На ту же зиму приидоша ѣмь на Водь ратью в тысящи; и услышавше новгородци идоша по них въ 500 с воеводою и не упустиша ни мужа…
В лѣто 6672 [1164]. Приидоша Свѣя под Ладогу, и пожгоша ладожанѣ хоромы своя, а сами затворишася в городѣ с посадникомъ своимъ Нѣжатою, а по князя послаша и по новгородци. Они же приступиша под город въ день суботныи и не успѣша нѣчтоже граду, но болшюю рану въсприяша; и отступиша в рѣку Воронаи. Въ 5 же день потомъ приспѣ князь с новгородци и с посадникомъ Захарьею, и наворотишася на ня мѣсяца маия въ 28, на память святого Еладиа, в четвертокъ, въ 5 час дни; и побѣдиша божиею помощью, овы иссѣкоша, а другыя изимаша: и пришли бяху въ 55 шнекь, и изьимаша 43 шнекѣ; а мало их убѣжаша, и тѣ язвени…
В лѣто 6691 [1183]… На ту же зиму бишася плесковици с Литвою, и много ся пакости издѣя плесковицемъ.
В лѣто 6694 [1186]… Тогда же ходиша новгородци на ѣмь о Вышатѣ о Василевици и приидоша вси здрави, добывше полона…
В лѣто 6696 [1188]… В то же лѣто рубиша [новгородьце] Варязи на Гътѣх, Нѣмци в Хорюжку и в Новоторжьце; а на весну не пустиша из Новагорода своих ни одиного мужа за море, ни сла выдаша Варягомъ, но пустиша я без мира…
В лѣто 6698 [1190]. Избиша плесковици Чюдь поморьскую: пришли бо бяху въ 7 шнекъ и оболочилися около порога въ озеро; и удариша на нѣх плесковици и не упустиша ни мужа, а шнекѣ привезоша въ Плесковъ.
В лѣто 6699 [1191]. Ходиша новгородци в лоивахъ на ѣмъ с Корѣлою, и воеваша землю ѣмьскую и пожгоша и скот исѣкоша… И бысть на зиму, иде князь Ярославъ с новгородци и со плесковици и со всею областью своею на Чюдь и взя город Гюргевъ, и пожгоша землю их и полона бещисла приведоша; а сами приидоша въ Новъгород вси здрави.
В лѣто 6700 [1192]. Иде князь Ярославъ къ Плескову на Петровь день, и новгородци вмалѣ; и самъ сѣде въ Плесковѣ, а дворъ свои посла съ плесковици воеватъ, и шедши, взяша город Медвѣжию голову и пожгоша, и възвратишася вси здрави…
В лѣто 6708 [1200]. Литва взяша Ловоть и до Налюча, с Бѣлѣи и до Свинорта и до Ворча середу; и нагнашася новгородци по них и до Чернянъ, и бишася с ними и убиша у нихъ мужь въ Клинѣ 80, а новгородець 15: Рагуилу Прокшиница с братомъ Олексою, Юрья Сбыщиница, Ратмира Нѣжатиница, Страшка серебряника вѣсца, Внѣзда Ягиница, Луку Мирошкинъ отрокъ, Микиту Лазоревица, Жирошку Огасовица, Осипа подвоискаго, Романа Потка, инѣх 4 муж; а полонъ всь отяша, а избытокъ убѣжа…
В лѣто 6712 [1204]… В то же лѣто побѣдиша Олговици Литву и избиша их 7 сот да 1000…
В лѣто 6718 [1210]. Новгородци угонивше Литву в Ходыницѣх, избиша съ княземъ Володимиром и с посадникомъ Твердиславомъ…
В лѣто 6720 [1212]. Ходи Мьстиславъ на Чюдь, рекомую Торму, с новгородци, и много полониша, а скота бещисла приведе. Потом же, на зиму, иде князь Мьстиславъ с новгородци на чюдьскыи город, рекомыи Медвѣжию голову, села их потрати; и приидоша под город, и поклонишася Чюдь князю, и дань на них взя; и приидоша вси здрави.
В лѣто 6721 [1213]. В Петрово говѣние изъихаша Литва безбожная Пьсковъ и пожгоша; плесковици же бяху в то время изгналѣ князя Володимера от себе, а плесковици бяху на озерѣ; и много створиша зла и отъидоша.
В лѣто 6722 [1214]… [Мѣсяца февраля въ 1 день] иде князь Мьстиславъ с новгородци на Чюдь на Ереву, сквозѣ землю Чудьскую к морю, села их потрати и осѣкы ихъ возмя; и ста с новгородци под городомъ Воробииномъ, и Чюдь поклонишася ему; и Мьстиславъ же князь взя на них дань, и да новгородцемъ двѣ чясти дани, а третьюю часть дворяномъ; бяше же ту и Плесковьскыи князь Всеволод Борисовиць со плесковици, и Торопечьскыи князь Давыдъ, Володимирь брат; и приидоша вси здрави со множествомъ полона…
В лѣто 6725 [1217]… И воеваша Литва в Шелонѣ; новгородци же поидоша по них и не състигоша их. И поидоша к Медвижьи головѣ съ княземъ Володимеромъ и с посадникомъ Твердиславом, и сташа под городомъ. Чюдь же начаша слати с поклономъ лестию, а по Нѣмцѣ пославша; и начаша новгородци гадати съ плесковици на чюдьскои рѣцѣ, отшедше далече на товаръ, а сторожи нощьнѣи пришли бяху, а деньныи не пошли; и наидоша на товары безъ вѣсти, новгородци же побѣгоша с вѣча в товары, и поимавше оружие и выбиша е ис товаръ; и побѣгоша Нѣмцѣ къ городу, и убиша новгородци два воеводѣ, а третии руками изимаша, а коиевъ отъяша 700, и приидоша вси здрави…
В лѣто 6727 [1219]… Того же лѣта иде князь Всеволод с новгородци к Пертуеву, и усрѣтоша сторожевъ Нѣмци, Литва, Либь, и бишася; и пособи богъ новгородцомъ, и идоша под город и стояша 2 недѣли, не взяша города; и приидоша здрави вси…
В лѣто 6731 [1223]… И тогда воеваша Литва около Торопца; и гонися по них Ярославъ с новгородци до Въсвята, и не угони их…
В лѣто 6732 [1224]… Того же лѣта убиша Нѣмцѣ князя Вячка въ Юрьевѣ, а город взяша. Въ то же лѣто, по грѣхомъ нашим, не ту ся зло сътвори: поиха Федоръ посадникъ с рушаны, и бишася с Литвою, и сгониша рушанъ с конии, и много коневъ отъяша, и убиша Домажира Трълиница, а рушанъ много, и розгониша иных по лѣсу…
В лѣто 6733 [1225]… Тои же зимѣ приидоша Литва, и повоева около Торжьску бещисла, не догониша Торжьку за три веръсты, бяше бо их 7000, и гость биюще много, и Торопечьскую волость всю взяша. Князь же Ярославъ и Володимиръ съ сыномъ и с новоторжьцѣ, княжь дворъ, а новгородцовъ бѣ мало, торопцянѣ съ княземъ своимъ Давыдомъ поидоша по них, а по новгородци послаша: они же, дошедше Русѣ, и пакы назадъ възвратишася. Князь же Ярославъ сугнавъ на Въсте и наворопи на не; и тако, божиею помощью и святыи Софѣя, отъимавъ всь полонъ, а самых избиша 2000, а прочии разбѣгошася…
В лѣто 6735 [1227]. Иде князь Ярославъ с новгородци на Емь, и повоеваша всю землю и полонъ приведоша бещисла…
В лѣто 6736 [1228]… Того же лѣта приидоша Емь воевать во Въдьское озеро в лодкахъ; и прииде вѣсть в Новъгород на Спасовъ день. Новгородци же всѣдши в носады, погребоша в Ладогу съ княземъ Ярославом. Володиславъ же, посадникъ ладоскыи, съ ладожаны, не дождавши новгородцовъ, гонися в лодиях по них въ слѣд, гдѣ онѣ воюють, и постиже я и бися с ними. И абие приспѣвши нощи, и отступися въ островъ далече, а Емь на брезѣ с полономъ: воевалѣ бо бяху около озера на исадѣх. Тои же нощи просивше мира, и не дасть имъ посадникъ с ладожаны; и онѣ иссѣкше полонъ весь, а сами побѣгоша на лѣсъ пѣши, а лодки свои пометавъ, много же их ту паде, а лодки их изожгоша. Новгородци же стоявше в Невѣ нѣколико днии, и створиша вѣче и хотѣша убити Судимира, и скры князь в носадѣ у себе, оттолѣ же въспятишася в Новъгород, а ладожанъ не ждавше. Нь послѣ толко осташася Ижерянѣ устрѣтоша их бѣгающих, и ту их избиша много, а останокъ их разбѣгощася, кои гдѣ; нь пакы и тѣх Корѣла, гдѣ любо обшед, или в лѣсѣ или на нѣвѣ или в вежах, и тѣх, выводяще, избиша: бѣ бо их пришло творяху 2000 или болши, богъ вѣсть, мало же их въ свою землю убѣжа, ано вся кость ту паде. Того же лѣта князь Ярославъ, преже сеи рати, поиде въ Плесковъ с посадникомъ Иванкомъ и тысячкыи Вячеславъ. И слышавше плесковици, яко идет к нимъ князь, и затворишася в городѣ и не пустиша их к собѣ; князь же, постоявъ на Дубровнѣ, въспятися в Новъгород. А во Плесковѣ пронесеся рѣчь сиа, яко везеть князь оковы, хотя ковати вятшии мужи. И пришед, створи вѣче въ владычнѣ дворѣ и рече, яко не мыслилъ есмь до плесковиць груба никоего же; нь везлъ бых имъ в коробьях дары: паволокы и овощь, а они мя обеществовалѣ; и положи на них жалобу велику. И тогда же приведе полкы ис Переяславля, а рекь тако: хощю ити на Ригу; и сташа около Городища шатры, а иныи въ Славнѣ по дворомъ. И по торгу все бысть дорого: и хлѣбъ, и мясо, и рыбы; и оттолѣ ста дороговъ: и купляхом хлѣбъ по двѣ кунѣ, а кадь ржи по три гривнѣ, а пшеницю по 5 гривенъ, а пшена по 7 гривенъ; а такоста по три лѣта. То же слышавше плесковици, яко приведе Ярославъ полкы, и убоявшеся того, взяша миръ с рижаны, Новгород выложивше, ркуще: то вы, а то новгородци; а намъ не надобѣ; нь аще поидут на нас, то вы намъ помозите; и они ркоша: тако буди, и пояша у них 40 муж в талбу. Новгородци, увѣдавше, рѣша: князь нас зовет на Ригу, а хотя ити на Плесковъ. Тогда же князь посла Мишю въ Плесковъ, тако рече имъ: поидите со мною на путь, а до вас есми зла не мыслилъ никоегоже; а тых ми выдаите, кто мя обадилъ к вам. И ркоша плесковици, приславше Гричина: тобѣ, княже, кланяемся и братьи новгородцемъ; на путь не идемъ, а братьи своеи не выдадимъ; а с рижаны есмя миръ взялѣ. Ходивши есте къ Колываню, серебро взялѣ, а сами поидосте в Новъгород, а правды не створисте, город не взясте, а у Кѣсѣ такоже, а у Медвижии головѣ такоже; и зато нашю братию избиша на озерѣ, а инии поведени, а вы толко раздравши да прочь; или есте думалѣ на насъ, то мы противу вас съ святою богородицею и с поклоном; то вы нас лучьши иссѣчите, неже поганыи, а жены наша и дѣти собѣ поемлите. То вамъ ся кланяемъ. Новгородци же князю ркоша: мы безъ своеи братьи плесковиць не имаемся ити на Ригу; а тобѣ, княже, кланяемся. Много же князь нуди, и не яшася по путь. Тогда же князь Ярославъ полкы своя назадъ въспяти. Плесковицѣ же тогда бяху подвелѣ Нѣмцовъ и Чюдь, и Латыголу и Либъ, и отпустиша я опять; а тѣх, кто ималъ придатокъ у Ярослава, выгнаша ис Плескова: поидите по князи своемь, намъ есте не братья…
В лѣто 6737 [1229]… Тои же зимѣ приидоша Литва, и воеваша Любне, Мореву и Серегѣръ; и гонишася по них новгородци, угониша их и биша, а полонъ отъяша всь, мѣсяца генваря…
В лѣто 6738 [1230]… Изби мразъ на въздвижение честнаго креста все обилье по волости нашеи, и оттолѣ пакы уставися горе великое… инии простая чадь рѣзаху люди живыя и ядяху, а иныи мертвое трупие, обрѣзывающе, ядяху; а друзии конину и псину и кошьки; а инѣх осочивше, тако творяще имь: овоих огнемъ жгоша, а другых осѣкоша, инѣх избиша; друзии же мох ядяху и ушь, сосну, кору липову и листь, илемъ, кто что како замысливъ; а инии пакы злѣи человѣци добрых людии почаша домы зажигати, гдѣ слышаще рожь и всякое обилье, и тако грабяше имѣниа их…
В лѣто 6739 [1231]… Того же лѣта откры богъ милосердие свое на нас грѣшных, и сътвори милость свою въскорѣ: прибѣгоша Нѣмци изъ заморья съ житомъ и с мукою, и створиша много добра; а уже бяше при конци град сеи…
В лѣто 6741 [1233]. Изгониша Изборескъ Борисова чадь съ княземъ Ярославомъ с Володимирицемъ и с Нѣмци. Плесковици же, оступивше Изборескъ, и изымаша и князя, а Нѣмцина убиша Данилу, а инии побѣгоша; и дашася великому князю Ярославу; князь же, их исковавъ, и посла въ Переяславль… На то же лѣто изгониша Нѣмци в Тѣсовѣ Кюрилу Синькиница, и яша и ведоша и въ Медвижию голову; и сѣди окованъ от госпожина дни до великого говѣниа, князю же Ярославу не сущу в Новѣградѣ, нь въ Переяславлѣ бѣ. И пришедши князю оттолѣ, выправи божиею помощию и святыя Софѣя; а полкы своя приведе в Новъград, множество много, хотя ити на нѣх.
В лѣто 6742 [1234]. Иде князь Ярославъ с новгородци и со всею областию новгородчкою и с полкы своими на Нѣмци под Юрьевъ; и ста князь, не дошед града, с полкы, и пусти люди своя въ зажитиа воеватъ; Нѣмци же из града выступиша, а инии изъ Медвижии головы на сторожи, и бишася с ними и до полку. И поможе богъ князю Ярославу с новгородци: и биша их и до рѣцѣ, и ту паде лучьших Нѣмцовъ нѣколико; и яко быша на рѣцѣ на Омовыже Нѣмци, и ту обломишася, и истопе ихъ много, а и инии язвенѣ быша и вбѣгоша въ Юрьевъ, а друзии въ Медвижию голову. И много попустошиша земли их и обилья потратиша около Юрьева и около Медвѣжии головѣ. И поклонишася Нѣмци князю, Ярославъ же взя с ними миръ на всеи правдѣ своеи; и возвратишася новгородци вси здрави, а низовець нѣколико паде… Того же лѣта изгониша Литва Русу даждь и до торгу, и сташа рушанѣ, и засада, огнищанѣ и гридба, а кто купець и госте, и выгнаша я опять ис посада, биющеся на поле; и ту убиша нѣколико Литвы, а рушанъ 4 мужи: попа Петрилу, другое Обрадица и ина два мужа; а манастырь святого Спаса всь пограбиша, и церковъ полупиша всю, и иконы и престолъ, и чернци 4 убиша, и отступиша на Клинъ. Тогда же вѣсть прииде в Новъгород къ князю Ярославу; князь же Ярославъ с новгородци, всѣдше в насады, а и инии на конѣх, и поидоша по них по Ловоти; и яко быша у Моравьина, и въспятишася лодииници опять оттолѣ в город, и князь их отпусти: недостало бо бяше у них корма, а самъ поиде с коньникы по них. И постиже я на Дубровнѣ, на селищи в Торопечьскои волости, и ту ся би с безбожными и оканными и богопротивными кровопролитникы крестияньскыми; и ту поможе богъ и крестъ честныи и святая Софѣя, премудрость божиа, над погаными князю Ярославу с новгородци: и отъяша у них конии 300 и с товаромъ ихъ, а сами побѣгоша на лѣсъ, пометавше от себе все оружие, щиты и сулици; а инѣи ту костию падоша. А новгородцовъ ту убиша 10 мужь: Феда Якуиовица тысячкого, Гаврила щитника, Нѣгутина с Лубяници, Нѣжилу серебряника, Гостилца с Кузмодемьянѣ улицѣ, Федора Ума княжь дѣчькои, другое городищанинъ, и иных 3 мужи; а покои господи душа их въ царствии небесномъ, проливьших крови своя за святую Софѣю и за кровь крестияньскую…
В лѣто 6745 [1236]… Того же лѣта приидоша Нѣмцѣ в силѣ велицѣ изь заморья в Ригу, и ту совокупившеся вси, и рижанѣ и вся Чюдская просто земля, и плесковици от себе послаша помоць мужь 200, идоша на безбожьную Литву; и тако, грѣх ради наших, безъбожными погаными побѣждени быша, приидоша коиждо десятыи в домы своя…
В лѣто 6747 [1239]… Того же лѣта князь Александръ с новгородци сруби городець въ Шелонѣ.
В лѣто 6748 [1240]. О господѣ бозѣ нашемъ азъ худыи и грѣшныи малосмысленыи покушаюсь написати житие святого князя Александра, сына Ярославля, внука Всеволожа, понеже бо слышахомъ от отець своих и самовидець есмь възраста его и сице радъ бых исповѣдалъ святое и славное и честное житие его… Сего ради нѣкто от западъныя страны, иже нарицаются слугы божиа, и оттолѣ приидоша, хотяще видѣти дивныи възрастъ его. Яко же древле цесариця Южьская прииде къ Соломону, хотя слышати премудростъ его, такоже и сии, именемь Андрѣашь, видѣвъ князя Александра, и къ своимъ възвратися и рече: прошед страны и языкы, не видѣх таковаго въ цесарехъ цесаря, ни въ князехъ князя. Се же слышавъ король части Римьскы, от полунощьныя страны, таковое мужество князя Александра, и помысли в себѣ: и поиду, рече, плѣню землю Александрову. И събра вои множество, силу велику зѣло, Свѣя съ княземъ и с пискупы своими, и Мурманѣ, и Сумь, и Емъ, и тако наполни корабля многы полковъ своих, и подвижеся в силѣ велицѣ, пыхая духомъ ратнымъ, и прииде в рику Неву и ста усть Ижеры, шатаяся безумиемъ своимъ, хотяше въсприяти Ладогу, такоже и Новъград и всю область Новгородчкую. И пакы посла послове с великою гордостию къ князю Александру Ярославличю в великыи Новъград, а ркя тако: аще можеши противитися мнѣ, королевѣ, то се уже есмь здѣ и плѣню землю твою. Князю же Александру слышавши словеса их, разгорѣся сердцемь, и вниде въ церковь святыя Софѣя и паде на колѣну пред олтаремъ, нача молитися съ слезами: боже хвалиыи и праведныи, боже великыи и крѣпкыи, боже превѣчныи, створивыи небо и землю, и постави предѣлы языкомъ и повелѣ жити, не преступая в чюжюю часть. Нь въсприимъ псаломьскую пѣснь, и рече: суди, господи, обидящимъ мя и възбрани борющимся со мною, приими оружие и щитъ, стани в помощь мнѣ. И скончавъши молитву, и въставъ, поклонися архиепископу. Епископъ же Спиридонъ благослови его и отпусти. Идущу же ему изъ церкви, утирая слезы, и нача крѣпити дружину свою, и рече: не в силах богъ, нь въ правдѣ, помянемъ пѣснословца Давыда: сии въ оружии, а сии на конѣх; мы же въ имя господа бога нашего призовем; тѣ въспяти быша и падоша. И иде на них в малѣ дружинѣ, не дождавъся, съ многою силою своею, нь упавая на святую Троицю. Жалостьно бѣ слышати, паче же и видѣти достоино, яко отець его Ярославъ честныи и великыи въ время то не бѣ вѣдалъ таковаго въстания сына своего, богомъ въспѣтаннаго и богочестивнаго и богомь утвержаемаго, и поборника суща православнѣи христовѣи вѣрѣ, дражиишаго Александра; ни оному же бысть тогда послати вѣсти ко отцю: уже бо приближишася ратнии; тѣм же мнози новгородци не совокупилѣся бяху, понеже ускорѣ князь поити. И прииде на ня в недѣлю на сборъ святых отець 600 и 30, иже в Халкидонѣ, на память святых мученикъ Кирика и Улиты и святого князя Владимера, крестившаго Рускую землю, и сице имѣя велику вѣру къ святымъ мучеником Борису и Глѣбу. И се пакы бѣ нѣкто муж старѣишина в земли Ижерьскои, именемь Пелгусии, поручена же бѣ ему стража морьская; и въсприят же святое крещение, и живяше посредѣ роду своего, погана суща, и наречено бысть имя его въ святомъ крещении Филипъ. Живяше богоугодно, въ среду и пятокъ пребывая въ алчбѣ, тѣм же сподоби его богъ видѣнию страшну. Скажемъ въкратцѣ. Увѣдавъ силу ратных, иде противъ князя Александра, скажеть ему станы: обрѣте бо ихъ. Стоящу же ему при краи моря, стрегущу обою пути, и пребысть въсю нощь въ бдѣнии; яко же нача въсходити солнце, и услыша шюмъ страшенъ по морю, и видѣ носадъ единъ гребущь; посредѣ носада стояща Бориса и Глѣба въ одежах червленых, и бѣста рукы своя держаста на рамѣхъ коиждо коему, гребци же сѣдяху акы в молнию одѣни; и рече Борисъ: брате Глѣбе, вели грести борзо, да поможевѣ сроднику своему Александру. Видѣвше Пелгусии таковое видѣние и слышавши таковыи страшныи глас от святую мученику, стояше трепетенъ, дондеже носадъ отъиде от очию его. Потомъ же поиде скоро Александръ князь; он же, видѣвъ его радосныма очима, исповѣда ему единому, яко же видѣ и слыша; князь же отвѣща ему: сего не рци никому же. Оттолѣ потщася наихати на них въ 6 час дни; и бысть сѣча велика над Римляны: изби множество бещислено их, и самому королевѣ възложи печать на лице острымъ своимъ копиемъ. Здѣ же еще к тому явишася в полку Александровѣ шесть муж храбрых, и бѣ мужство их съ княземь крѣпко. Именемь 1 Гаврила Олексичинъ; сии нашедши на шнеку и видѣ королевица, мчаща под руку, и изъиха по дскѣ до самого корабля, по неиже схожаху, и втекоша пред нимъ в корабль, и пакы обративъся; свергоша его с коиемъ с доскѣ в море; божиею волею от тѣх изиде невреженъ, и опять наиха, и бися крѣпко съ самымъ воеводою посредѣ полку ихъ; и ту убиенъ бысть воевода их Спиридонъ, и бискупъ их ту же убиенъ. Другыи же новгородець, именемъ Сбыславъ Якуновиць; си, такоже наихавши, многажды биашеся единымъ топоромъ, не имѣя страха въ сердци; и паде нѣколико от рукы его, и подивишася силы его и храбрости. Третии же Яковъ полочанинъ, ловчии бѣ у князя; сии, наихавъ на полкъ с мечемъ, и мужствовавъ много, и похвали его князь. Четвертыи же новгородець, именемь Миша; сии пѣшь съ дружиною своею наскочи, погуби три корабли Римлянъ. Пятыи от молодых его, именемъ Сава; сии наихавъ шаторъ великыи и златоверхыи, подсѣче столпъ шатерныи; и полчи Александровѣ видѣша падение шатра и възрадовашася. Шестыи от слугъ его, именемъ Ратмиръ; сии бися пѣшь, и оступиша его мнози; и оному же пакы от многых ранъ падшю, и тако скончася. Си же вся слышах от господина своего Александра и от иных, иже в то время обрѣтошася в тои сѣчи. Бысть в то время чюдо дивно, яко въ древняя дни при Езекии цесари, егда прииде Сенахиримъ, цесарь Асурьскыи, на Иерусалимъ, хотя плѣнити святыи град, и внезаапу изиде аггелъ господень и изби от полка Асирииска 100 и 80 и 5000, и, въставше утро, обрѣтоша трупья их мрътва; и такоже бысть при побѣди Александровѣ, егда побѣди кораблѣ об онъ полъ рѣкы Ижеры: идеже не бѣ проходно полку Александрову, здѣ же обрѣтошася многое множество избиеных от аггелъ божиих; а останокъ же побѣжа; трупья же мертвых болших своих муж, накладъши корабля 3, и потопишася на морѣ, а прочимъ ископавше ямы, въметаша в ня бещисла, а инѣи мнозѣ язвенѣ быша. И новгородцовъ же паде ту: Костянтинъ Луготиниць, Юрятя Пинещиниць, Намѣстъ, Дрочила, Нездыловъ сынъ кожевниковъ, а всѣх 20 муж и с ладожаны, или менши, богъ вѣсть. Князь же Александръ с новгородци приидоша вси здрави въ своя сы, съхранены богомъ и святою Софѣею. Того же лѣта взяша Нѣмци медвижанѣ, юргевци, вельядци съ княземъ Ярославомъ Володимиричемъ Изборьско. И прииде вѣсть въ Плесковъ, яко взяша Нѣмци Изборьско, и выидоша плесковици вси и до души; и бишася с ними, и побѣдиша я Нѣмци. Ту же убиша Гаврилу Горислалиця воеводу, и плесковиць в сугонъ много побиша, а иных рукама изимаша; и пригонивши под город, и зажгоша посадъ весь и много селъ потратиша около Плескова. И стояша под городомъ недѣлю, нь города не взяша; нь сице дѣтии поимаша у добрых муж в таль, и пакы отъидоша прочь; и тако быша без мира, бяху бо перевѣт держаще с Нѣмци плесковици, и подвелъ ихъ Твердила Иванковиць съ иными, и самъ нача владѣти Плесковомъ с Нѣмци, воюя села новгородчкая; а инии плесковицѣ вбѣгоша в Новъгород с женами и с дѣтми. Того же лѣта. на зиму. выиде Олександръ князь из Новагорода съ матерью и с женою и съ всѣмъ дворомъ своимъ къ отцю своему въ Переяслаль, роспрѣвъся с новгородци. Тои же зимѣ приидоша Нѣмцѣ на Водь съ Чюдью, и повоеваша и дань на них возложишя, а город учиниша в Копорьи погостѣ. И не то бысть зло, нь и Тѣсово взяша, и гонящася за 30 веръстъ до Новаграда, гость биющи; и сѣмо Лугу и до Сабля. Новгородци же послаша къ Ярославу по князя, и дасть имъ сына своего Андрѣя. Тогда же сдумавше новгородци, послаша владыку с мужи опять по Алексаидра; а на волость на Новгородскую наидоша Литва, Нѣмци, Чюдь, и поима по Луги вси конѣ и скот, и нѣлзѣ бяше орати по селомъ, нь нѣцѣмъ, и яко вдасть Ярославъ сына своего Александра опять.
В лѣто 6749 [1241]… Того же лѣта поиде князь Александръ на Нѣмци на город на Копорью, с новгородци, и с ладожаны, и с Корѣлою, и съ Ижеряны, и взя город, а Нѣмцѣ приведе в город , а иных пусти по своеи воли; а Вожанъ и Чюдь перевѣтниковъ извѣша.
В лѣто 6750 [1242]. Поиде князь Александръ с новгородци и с братомъ Андрѣемъ и с низовци на Чюдскую землю на Нѣмци в зимѣ, в силѣ велицѣ, да не похвалятся, ркуще: укоримъ словеньскыи языкъ ниже себе; уже бо бяше Пьсковъ взят, и тиюнѣ их посаженѣ. И князь Александръ зая вси пути до Плескова; и изгони князь Пьсковъ, и изима Нѣмци и Чюдь, и, сковавъ, поточи в Новъгород, асамъ поиде на Чюдь. И яко быша на земли, пусти полкъ всь в зажитья; а Домашь Твердислалиць и Кербетъ быша в розгонѣ, и убиша ту Домаша, брата посадница, мужа честна, и иных с нимь избиша, а иных руками изимаша, а инѣи къ князю прибѣгоша в полкъ. Князь же въспятися на озеро; Нѣмци же и Чюдь поидоша по нѣх. Узрѣвь же князь Александръ и новгородци, поставиша полкъ на Чюдьскомъ озерѣ, на Узменѣ. у Воронья камени; и наступиша озеро Чюдское: бяше бо обоих множество много. Бяше бо ув Олександра князя множество храбрых; якоже древле у Давыда цесаря силни крѣпци, такоже мужи Александрови исполнишася духа ратна, и бяху бо сердца имъ акы лвомъ; и ркоша: о, княже нашь честныи и драгыи, нынѣ приспѣ время положити главы своя за тя. Князь же Александръ, въздѣвъ руцѣ на небо, и рече: суди, боже, и расуди прю мою от языка велерѣчьна. Помози ми, господи, якоже древле Моисиеви на Амалика и прадѣду моему Ярославу на оканьнаго Святополка. Бѣ бо тогда день суботныи, въсходящю солнцю; и наихаша полкъ Нѣмци и Чюдь, и прошибошася свиньею сквозѣ полкъ, и бысть ту сѣча велика Нѣмцом и Чюдѣ, трускъ от копии ломлениа и звукъ от мечнаго сѣчениа, яко и морю померзъшю двигнутися и не бѣ видѣти леду: покрыло все кровию. Се же слышах от самовидца, и рече ми, яко видѣх полкъ божии и на въздусѣ пришедшии на помощь Александровѣ. И побѣди я помощью божиею и святои Софѣи и святую мученику Бориса и Глѣба, еюже ради древле крови прольяша; и Нѣмци ту падоша, а Чюдь даша плещи; и гонящися билѣ на 7 веръстъ по леду до Соболичькаго берега; и паде Чюди бещисла, а Немѣць 500, а иных 50 руками яша и приведоша в Новъгород. А бися априля въ 5, на память святого мученика Феодула, на похвалу святыя Богородица, в суботу. Здѣ же прослави богъ Александра пред всѣми полкы, яко Исуса Навгина у Ерихона. Они же рекли: имемъ Александра руками; и сих дасть ему богъ в руцѣ его, и не обрѣтеся противникъ ему во брани никогда же. Възвративъ же ся Александръ съ славною побѣдою: бяше бо полона множество в полку его, и ведяху их подлѣ конь, иже именуються божии рыторѣ. Яко приближися князъ Александръ къ граду Пьскову, и стрѣтоша его многъ народ, а игумены и попове в ризах такоже срѣтоша съ кресты и пред градом, поюще славу господню князю Александру: пособивыи господи кроткому Давыду побѣдити иноплеменникы, и вѣрному князю нашему оружьемъ крестънымъ свободити град Пьсковъ от иноязычных рукою Александровою. О невѣгласии пьсковици, аще се забудете до правнучатъ Александровъ, уподобитеся жидомъ, их же препита господь в пустыни крастели печены, и сии всѣх забыша бога своего, изведшаго из работы египетскыя. И нача слыти имя Александрово по всѣм странамъ, и до моря Хупожьскаго, и до горъ Аравитьскыхъ, и об ону страну моря Вяряжьскаго, и до самого Рима. Того же лѣта прислаша Нѣмци с поклономъ: безъ князя что есмя зашли Водъ, Лугу, Плесковъ, Лотыголу мечем, того ся всего отступаемъ; а что есмя изъималѣ мужь ваших, а тыми ся розминимъ. мы ваши мужи пустимъ, а вы наши пустите; и таль плесковьскую пустиша и умиришася…
В лѣто 6754 [1246]… Тогда же воеваша Литва около Торжьку и Бѣжици; и гнашася по них новоторжьци съ княземъ Ярославомъ Володимирицемъ и бишася с ними; и отъяша у новоторжець конѣ, и самых биша, и поидоша с полоном прочь. И погони по них Явиде и Кербетъ съ тфѣрицѣ и дмитровци, и Ярославъ с новоторжьци; и бишя их под Торопцомъ, и княжицѣ их вбѣгоша в Торопець. И заутра приспѣ Александръ с новгородци, и отъяша полонъ весь, а княжицовъ изсѣче ли боле 8. И оттоль новгородци въспятишася; а князь погонися по нихъ съ своимъ двором, и би их под Жизичемь, и не упусти их ни мужа, и ту изби избытокъ княжиць; а самъ поимя сына своего из Витебьска, поиха в малѣ дружинѣ, и срѣте ину рать у Свята; и ту ему богъ поможе, и тых изби, а самъ прииде здравъ и дружина его…
В лѣто 6761 [1253]. Воеваша Литва волость Новгородчкую, и поидоша с полономъ; и угониша их новгородци съ княземъ с Васильемь у Торопчя; и тако мьсти их кровъ крестияньская, и побѣдиша я, и полонъ отъимаша и приидоша в Новъград вси здрави. В то же лѣто приидоша Нѣмцѣ под Пьсковъ и пожгоша посадъ, нь самых многых пьсковици биша. И поидоша новгородци полкомъ к нимъ из Новаграда, и они побѣгоша прочь; и пришедше новгородци в Новъград, и покрутившеся идоша за Нарову, и створиша волость их пусту; и Корила такоже много зла створиша волости ихъ. Того же лѣта идоша со пьсковици воеватъ ихъ, и они поставиша противу их полкъ, и побѣдиша их новгородци съ плесковици силою креста честнаго: понеже бо сами на себе почаша оканнии преступници правдѣ; и прислаша въ Пьсковъ и в Новъгород, хотяще мира на всеи волѣ новгородчкои и на пьсковьскои; и тако умиришася…
В лѣто 6764 [1256]. Приидоша Свѣя и Емь и Сумъ и Дидманъ со своею волостью и множество рати и начаша чинити город на Наровѣ. Тогда не бяше князя в Новѣгородѣ, и послаша новгородци в Низъ ко князю по полкы, а сами розослаша по своеи волости, такоже копяще полкы. Они же, оканнии, услышавше, побѣгоша за море. В то же лѣто, на зиму, прииха князь Александръ, и митрополит с нимъ; и поиде Александръ на путь, и митрополит с нимъ; и новгородци не вѣдяху, гдѣ князь идет; друзии творяхуть, яко идет на Чюдь. И дошед Копорьи, поиде Александръ на ѣмь, а митрополит поиде в Новъгород, а инии мнози новгородци въспятишася от Копорьи. И поиде князь съ своими полкы и с новгородци; и бысть золъ путь, якоже не видаша ни дни, ни нощи; и многымъ шестьникомъ бысть пагуба, а новгородцовъ богъ соблюде. И пришед на землю ѣмъскую, овыхъ избиша, а другых изима силою честнаго креста и святыя Софѣя; приидоша новгородци съ княземь Александромъ вси здрави…
В лѣто 6766 [1258]. Приидоша Литва с полочаны къ Смоленьску и взяша Воищину на щитъ. Тои же осени приходиша Литва к Торжьку, и высушася новоторжьци, и по грѣхомъ нашимъ повергоша Литва подсаду; овых избиша, а иных руками изимаша, а иныи одва избѣжаша, и много зла бысть в Торжьку. Того же лѣта взяша Татарове всю землю Литовьскую, а самых избиша…
В лѣто 6770 [1262]. Срубиша новгородци город новъ; а с Литвою миръ взяша…
В лѣто 6771 [1263]… Того же лѣта и в Литвѣ бысть мятежь, богу попущьшю на них гнѣвъ свои: въсташа сами на ся, убиша князя велика Миндовга свои сродници, свѣщавьшеся отаи всѣх…
В лѣто 6773 [1265]… Того же лѣта бысть мятежь велии на Литовьскои землѣ божиимъ попущениемъ: не тръпяше бо господь богъ нашь зрѣти на нечестивыя и поганыя, видя ихъ проливающи кровь крестианьскую акы воду, иныи расточены от них по чюжимъ землямъ; тогда господь въздасть имъ по дѣлом ихъ… Тогда же въбѣгоша Литвы въ Плесковъ съ 300 и с женами и с дѣтми, и крести их князь Святославъ с попы плесковьскыми и со плесковици; а новгородци хотѣша их изьсѣщи, нь не выда ихъ князь Ярославъ, и не избиени быша.
В лѣто 6774 [1266]. Посадиша плесковици у себе князя Довмонта литовьскаго. Того же лѣта вложи богъ въ сердце Домонту благодать свою поборнику быти по святои Софѣи и святѣи Троицѣ, отмьстити кровъ крестияньскую, и поиде съ плесковици на братью свою поганую Литву, и много повоеваша, и княгиню Герденеву възя, и два княжичица плениша. Князь же Гердень, скопивъ около себе силу литовьскую, погонися по них. И яко увѣдаша плесковици погоню, отослаша полонъ, а сами сташа крѣпко противу им о сию страну Двины. Литва же начаша бродитися на сию страну; тогда плесковици сняшася с ними; и пособи богъ князю Домонту со плесковици, и много множество их побиша, а инѣи в рѣцѣ истопоша, и толко убѣжа единь князь Гердень в малѣ дружинѣ; плесковици же приидоша вси здрави. Того же лѣта, на зиму, ходиша пакы плесковицѣ на Литву съ княземъ своимъ с Домонтомъ. Того же лѣта прииде князь Ярославъ с полкы своими в Новъгород, хотя ити на Плесковъ на князя Домонта; и новгородци же възбраниша ему, глаголюще тако: еще, княже, тобѣ с нами увѣдавшеся, тоже ити на Плесковъ; князь же отосла полкы назад.
В лѣто 6775 [1267]… Того же лѣта ходиша новгородци съ Еулферьемь Сбыславицемъ и с Домонтом, со пьсковици на Литву, и много ихъ повоеваша, и приидоша вси здрави.
В лѣто 6776 [1268]. Сдумаша новгородци съ княземъ своимъ съ Юрьемъ, хотѣша ити на Литву; и яко быша на Дубровнѣ, бысть распря, инѣи хотѣша на Литву, а инии на Полтескъ, а иныи за Нарову, въспятишася и поидоша за Нарову къ Раковору, и много земли их потратиша, а города не взяша; и застрѣлиша с города мужа добра Федора Сбыслалица, иных человѣкъ 6; и приѣхаша вси здрави. Того же лѣта сдумавше новгородци с посадникомъ Михаиломъ, призваша князя Дмитриа Александровича ис Переяславля с полкы, а по Ярослава послаша; и Ярославъ въ свое мѣсто посла Святослава с полкы. Изыскаша масторы порочоныя, и начаша чинити порокы во 4 владычнѣ дворѣ. Прислаша Нѣмци послы своя, рижанѣ, вельяжанѣ, юрьевци и из ыных городовъ, с лестью глаголюще: намъ с вами миръ; перемогаитеся с колыванци и с раковорци, а мы к нимъ не приставаемъ, а крестъ цѣлуемъ. И целоваша послы крестъ; а тамо ѣздивъ, Лазарь Моисѣевич водилъ их къ кресту, пискуповъ и божиих дворянъ, яко не помагати имъ колыванцомъ и раковорцемъ; и пояша на свои рукы мужа добра из Новагорода Семьюна, цѣловавше крестъ. И совокупившеся вся княжениа в Новъгород: Дмитрии, Святославъ, брат его Михаилъ, Костянтинъ, Юрьи, Ярополкъ, Домонтъ Плесковьскыи, и иных князь нѣколико, поидоша к Раковору мѣсяца генваря въ 23; и яко внидоша в землю их, и раздѣлишася на три пути, и много множество их воеваша. И ту наихаша пещеру непроходну, в неи же бяше много Чюди и влѣзъше, и бяше нѣлзѣ их взяти, и стояша 3 дни; тогда мастеръ порочныи хытростню пусти на них воду, Чюдь же побѣгоша сами вонъ, исѣкоша ихъ, а товаръ новгородци князю Дмитрию всь отдаша. И оттолѣ поступиша къ Раковору; и яко быша на рѣцѣ Кѣголѣ, и ту устрѣтоша стоящь полкъ нѣмечкои; и бѣ видѣти якои лѣсъ: бѣ бо совокупилася вся земля Нѣмечкая. Новгородци же не умедляще ни мало, поидоша къ нимъ за рѣку, и начаша ставити полкы; плесковици и сташа по правои руцѣ, а Дмитрии и Святославъ сташе по праву же выше, а по лѣвую ста Михаилъ, новгородци же сташа в лице желѣзному полку противу великои свиньи. И тако поидоша противу себѣ; и яко съступишася, и тако бысть страшно побоище, яко же не видали ни отци, ни дѣди. И ту створися зло велико: убиша посадника Михаила, Твердислава Чермнаго, Никифора Радятиница, Твердислава Моисиевича, Михаилу Кривцевица, и Ивана, Бориса Илдятинича, брата его Лазаря, Ратшю, Василя Воиборзовица, Осипа, Жирослава Дорогомиловица, Поромана подвоискаго, и Полюда, и много добрых бояръ, а иных черных бещисла людии; а и иных без вѣсти не бысть: тысячкого Кондрата, и Ратислава Болдыжевица, Данила Мозотиница, а и иных много, и богъ вѣсть, а плесковиць такоже и ладожанъ; а Юрьи князь вдасть плеце, или перевѣтъ былъ в немъ, или богъ вѣсть. То же, братье, за грѣхы нас казнить богъ и отъятъ от насъ мужи добрѣ, и да быхомъ ся покаяли, якоже глаголеть писание: дивно оружье молитва и постъ, и пакы: милостинѣ совокупилася с постомъ и молитвою, от смерти избавляеть человѣка; и пакы помянемъ Исаия пророка, глаголюща: аще хощете послушати мене, благая земная снѣсте; аще ли не хощете, ни послушаете мене, оружие вы поясть, и поженеть единъ вас сто, а от ста побѣгнеть вас тма. Мы же тую страсть видѣвше, никакоже покаяхомся грѣховъ своих, нь горши быхомъ на зло, братъ брата хотяще снѣсти завистию другъ друга, крестъ цѣлуете и пакы преступающе, и не вѣдуще, кака есть сила крестьная: крестомъ бо побѣжени бывают врагы и силы бѣсовьскыя, крестъ бо княземъ пособит въ бранех, крестомъ бо огражаеми вѣрнии людие побѣжают супостаты противныя; иже бо крестъ преступят, то и здѣ казнь приимут, и на оном вѣцѣ муку вѣчную. Мы же на преднее възвратимся. Бывшю бо великому тому снятию и добрым мужемъ главами покывающе за святую Софѣю, господь милосердыи съсла милость свою въскорѣ, не хотя смерти грѣшнику до конца, кажа насъ и пакы милуя, отврати ярость свою от нас, и призри милосердымъ окомъ: силою креста честнаго и помощью святыя Софѣя, молитвами святыя владычиця наша богородица и всѣх святых, пособи богь князю Дмитрию и новгородцомъ, мѣсяца февраля въ 18, на память святого отца Лва, в суботу сыропустнои недѣлѣ; и гониша их, бьюще, до города, въ три пути, на 7 веръстъ, якоже не мощи коневи ступити трупьемь. И тако въспятишася от города, и узриша иныи полкъ свинью великую, коя бяше вразилася в повозникѣ новгородчкыи; и хотѣша новгородци на них ударити, нь иныи ркоша: уже есть вельми к нощи, егда како смятемся и побиемся сами; и тако сташа близъ противу себѣ, ожидающе свѣта. И тако оканнѣи преступници кресту, не дождавьше свѣта, побѣгоша. Новгородци же сташа на костех 3 дни, и приидоша въ Новъгород, привезоша братью свою избиеных…
В лѣто 6777 [1269] Приидоша Нѣмци в силѣ велицѣ под Плесковъ в недѣлю на всѣх святых, и приступиша къ городу, и не успѣша ничтоже, нь болшюю рану въсприяша, и стояша днии 10. Новгородци же съ княземъ Юрьемъ погонишася по них, инѣи на конехъ, а инѣи в носадех поѣхаша вборзѣ; и яко увѣдаша Нѣмци новгородскыи полкъ, побѣгоша за рѣку. Новгородци же приихаша въ Плесковъ и взяша миръ чресъ рѣку на всеи волѣ новгородчкои. Того же лѣта прииде князь Ярославъ в Новъгород, и нача жалити: мужи мои и братья ваши побита; а вы розъратилися с Нѣмци, и на Жирослава Давыдовица и на Михаила Мишинича и на Ельферья Сбыславича, хотя их лишити волости. Новгородци же сташа за них; и князь хотяше ѣхати из города. Новгородци же кланяхуся ему: княже, тымъ гнѣва отдаи, а от нас не ѣзди; и еще бо не добрѣ ся бяху умирилѣ с Нѣмци. Князь же того не послуша и поихаше прочь… Того же лѣта, на зиму, князь Ярославъ, с новгородци сдумавъ, посла Святослава на Низовьскую землю плъковъ копить, и совокупи всю князью и полку бещисла, и приведе в Новъгород; и ту бяше баскакъ великыи володимиръскыи, именемъ Амраганъ, и хотѣша ити къ Колываню. И увѣдавше Нѣмци, прислаша послы с молъбою: кланяемся на всеи воли вашеи, Наровѣ всеи отступаемся, а крови не проливаите; и тако новгородци, гадавше, взяша миръ на всеи воли своеи. Князь же хотѣ ити на Корѣлу, и умолиша новгородци не ити на Корѣлу; князь же отосла полкы назад.
В лѣто 6778 [1270]… И совокупишася в Новъгород вся власть Новгородчкая, плесковици, и ладожанѣ, и Корѣла, Ижера, и Вожанѣ; и идоша в Голина от мала и до велика, и стояша недѣлю на бродѣ, а Ярослаль полкъ ста об ону сторону. И присла митрополит грамоту в Новъгород, рекъ тако: мнѣ поручилъ богъ архиепископью в Рускои земли, вамъ слушати бога и мене; крови не проливаите, а Ярославъ всеи злобѣ лишаеться, а язъ за то поручаюся; аще будет крестъ цѣловали, и язъ за то прииму опитимъю и за то отвѣтъ дамъ пред богомъ. И не вда богъ кровопролитья крестияномъ…
В лѣто 6786 [1278]. Князь Дмитрии с новгородци и со всею Низовьскою землею казни Корѣлу и взя землю их на щитъ.
В лѣто 6787 [1279]. Испроси князь Дмитрии у Новагорода поставити собѣ город Копорью, и ихавъ самъ сруби.
В лѣто 6788 [1280]. Князь великыи Дмитрии с посадникомъ Михаилом и с болшими мужи, шедши, обложиша город каменъ Копорью…
В лѣто 6791 [1283]… Того же лѣта възъѣздиша Нѣмци ратью Невою въ озеро Ладоское, избиша новгородцовъ, обонискых купець; идоша ладожанѣ в Неву и бишася с ними.
В лѣто 6792 [1284]… Того же лѣта воевода нѣмечьскои Трунда с Нѣмци в лоивахъ и въ шнеках внидоша Невою в Ладоское озеро ратью, хотяще на Корѣлѣ дань взяти; новгородци же с посадникомъ Сменомъ и с ладожаны и ѣхавше, сташа на усть Невы, и дождавше избиша их, а прокъ их убѣжаша, мѣсяца септября въ 9, на память святых праведникъ Акима и Анны…
В лѣто 6793 [1285]… Тои же зимѣ Литва воеваша волость…
В лѣто 6800 [1292]… Того же лѣта ходиша молодци новгородстѣи с воеводами съ княжими воеват на Емъскую землю; воевавше, приидоша вси здрави. В то же лѣто приходиша Свѣя воеват, 800 их: 400 иде на Корѣлу, а 400 на Ижеру; избиша их Ижера, а Корѣла изби своих, а иных рукама изимаша.
В лѣто 6801 [1293]. Пришедши Свѣя, поставиша город на Корѣльскои землѣ… Того же говѣнья посла великыи князь Андрѣи князя Романа Глѣбовича и Юрья Мишинича, Андрѣяна тысячкого, в малѣ новгородцовъ к городу Свѣискому; пришибошася вторник на похвалнои недѣли крѣпко, и застрѣлиша с города мужа добра Ивана Клекачевича, и мнози ранени быша; тои же нощи, по грѣхомъ нашимъ, бысть оттеплѣе, росполися вода под городом, а конемъ не бысть корма; и отъидоша, и приидоша вси здрави, нь ранени; а Иванъ Клекачевич привезенъ преставися с тои ранѣ…
В лѣто 6803 [1295]. Поставиша Свѣя с воеводою своимъ Сигомъ город в Корѣлѣ; новгородци же, шедши, город розгребоша, а Сига убиша, не пустиша ни мужа…
В лѣто 6805 [1297]. Поставиша новгородци городъ Копорью…
В лѣто 6806 [1298]. В зимѣ изгониша Нѣмци Плесковъ и много зла створиша: посадъ пожьженъ бысть, а по манастыремъ всѣ чернци исѣкоша; и плесковици же съ княземъ Домонтомъ, укрѣпившеся богомъ и святою богородицею, прогнаша их, давши имъ рану не малу.
В лѣто 6808 [1300]… Того же лѣта приидоша изъ заморья Свѣя в силѣ велицѣ в Неву, приведоша мастеры изъ своеи земли, изъ великаго Рима от папы мастеръ приведоша нарочитъ, и поставиша город надъ Невою на усть Охты рѣкы, и утвердиша твердостию несказанною, поставиша в немъ порокы, похвалившеся оканнѣи, и нарекоша его Вѣнець земли, бѣ бо с ними намѣстьникь королевъ, именемъ Маскалко; и посадивше в немъ мужи нарочитыя с воеводою Стѣнемъ, и отъидоша; князю великому Андрѣю не бывшю тогда в Новѣградѣ.
В лѣто 6809 [1301]. Прииде князь великыи Андрѣи с полкы нѣзовьскыми, иде с новгородци къ городу тому, и приступиша к нему мѣсяца мая въ 18, на память святого Патрикия, в пятокъ пред Шествиемъ святого духа, и потягнуша крѣпко; силою святыя Софѣя и помощью святую Бориса и Глѣба твердость та бысть ни во чтоже, за высокоумье их; зане всуе трудишася безъ божиа повелѣниа: град взятъ бысть, овых избиша, а иных исѣкоша, а иных, извязавше, поведоша с города, а град запаливше и розгребоша. А покои, господи, душа въ царствии небесномъ тѣх, иже у города главы своя положиша за святую Софѣю; а князю великому Андрѣю умножи, господи, много лѣт съ своими мужи съ суздалци и съ своими мужи с новгородци и с ладожаны…
В лѣто 6819 [1311]. Ходиша новгородци воиною на Нѣмечькую землю за море, на Имъ съ княземъ Дмитриемь Романовицемъ, и переихавше море, взяша первое Купечьскую рѣку, села пожгоша, и головы поимаша, и скотъ исъсѣкоша; и ту убиенъ бысть Костянтинъ, Ильинъ сынъ Станимирович, в загонѣ. Потомъ взяша Черную рѣку також всю, по Чернои приидоша къ городу Ванаю, городъ взяша и пожьгоша; а Немци вбѣгоша в Дѣтиниць: бяше бо мѣсто то велми твердо, понеже бо на высоцѣ каменѣ, не имѣя приступа ниоткудуже; и съслаша с поклономъ, просяще мира; новгородци же мира не даша. И стояща 3 дни и 3 нощи, волость труще, села великая пожгоша, обилье все потратиша, а скота не оставиша ни рога; и потомъ идуще, взяша Кавгалу рѣку, Перну рѣку, и выидоша на море, и приидоша здрави в Новъгород, и радъ бысть владыка и Новъград весь…
В лѣто 6821 [1313]. Выиха посадникъ ладожьскыи с ладожаны въ воину; и по грѣхомъ нашимъ врази наши оканьнии Нѣмци изъихаша Ладогу и пожгоша…
В лѣто 6822 [1314]. Избиша Корила городцанъ, кто былъ Русѣ в Корѣльскомъ городкѣ, и введоша к собѣ Нѣмцовъ; новгородци же съ намѣстникомъ Федоромъ идоша на нѣх, и передашася Корѣла, и избиша новгородци Нѣмець и Корѣлу перевѣтниковъ…
В лѣто 6824 [1316]. Выидоша намѣстьницѣ Михаиловы из Новаграда, и поиде князь Михаило к Новугороду со всею землею Низовьскою; а новгородци учиииша острогъ около города по обѣ сторонѣ, и соиде вся волость новгородская: и плесковици, и ладожанѣ, рушанѣ, Корила, Ижера, Вожанѣ. Князь же Михаило, не дошед города, ста въ Устьянехъ; и тако мира не возмя, поиде прочь, не успѣвъ ничтоже…
В лѣто 6825 [1317]… Того же лѣта приходиша Нѣмци во озеро Ладоское и побиша много обонискых купець.
В лѣто 6826 [1318]. Ходища новгородци воиною за море, в Полную рѣку, и много воеваша, и взяша Людеревь город сумьскаго князя и Пискупль; и приидоша въ Новъгород вси здрави…
В лѣто 6830 [1322]. Прииде князь Юрьи в Новъгород, позванъ новгородци, и повелѣ порокы чинити. Тогда же приходиша Нѣмци ратью къ Корѣльскому городку и не взяша его. Того же лѣта поиде князь великыи Юрьи с новгородци к Выбору, городу Нѣмечкому; и биша и 6-ю пороковъ, твердъ бо бѣ, и избиша много Нѣмець в городѣ, а и иных извѣшаша, а инии на Низъ поведоша; и стоявше мѣсяць, приступивъ, и не взяша его, нь за грѣхы наша нѣколико муж добрых паде…
В лѣто 6831 [1323]. Ходиша новгородци съ княземъ Юрьемъ и поставиша город на усть Невы, на Орѣховомъ островѣ; туто же приихавше послы великы от Свѣискаго короля, и доконцаша миръ вѣчныи съ княземъ и с Новымъгородом по старои пошлинѣ. Того же лѣта воеваша Литва волость, и угониша ихъ новгородци и биша, а инии убѣжаша…
В лѣто 6834 [1326]… Того же лѣта приихаша послове от Литовьскыя земли: брат литовьскаго князя Гедимина, Воини Полотскыи князь, Василии Мѣньскыи князь, Федоръ Святославич; и доконцаша миръ с новгородци и с Нѣмци…
В лѣто 6841 [1333]… Сем же лѣтѣ въложи богъ въ сердце князю Литовьскому Наримонту, нареченому въ крещении Глѣбу, сыну великого князя Литовьскаго Гедимина, и присла в Новъград, хотя поклонитися святѣи Софѣи; и послаша новгородци по него Григорью и Олександра, и позваша его к собѣ; и прииха в Новъгород, хотя поклонитися, мѣсяца октября; и прияша его съ честью, и цѣлова крестъ к великому Новуграду за одинъ человѣкъ; и даша ему Ладогу, и Орѣховыи, и Корѣльскыи и Корѣльскую землю, и половину Копорьи въ отцину и в дѣдѣну, и его дѣтемъ…
В лѣто 6843 [1335]… Того же лѣта, великому князю Ивану приихавшю в Торжокъ из Новагорода, воеваша Литва Новоторжьскую волость на миру; и пославъ князь великыи, пожже городкѣ Литовьскыи Осѣченъ и Рясну и иных городковъ много…
В лѣто 6845 [1337]… Тои же зимы Корѣла, подведше Нѣмець, побиша Русь новгородцовъ много и ладожанъ гостии и кто жилъ крестиянъ в Корѣлѣ, а самѣ побѣжалѣ в Нѣмечкыи городокъ и потом много посѣкоша крестиянъ изь Нѣмечкого городка.
В лѣто 6846 [1338]… Тои же веснѣ ѣздиша новгородци с посадникомъ Федоромъ в Неву, и стояша под Орѣховымъ, съсылающеся послы с воеводою нѣмечкымъ съ Стѣнемъ, и не бысть миру; нь тако възвратишася новгородци в Новъгород. Воеваша Нѣмцѣ с Корѣлою много по Обонижью, послѣже и Ладогу пожгоша, пригонивше, посадъ, нь города не взяша. Потомъ же ходиша молодци новгородстѣи с воеводами и воеваша городецьскую Корѣлу нѣмечкую, и много попустошиша земли их и обилье пожгоша и скот иссѣкоша, и приидоша вси здрави с полономъ. Того же лѣта приходиша Нѣмци из городка воеватъ на Толдогу, и оттолѣ хотяху на Водскую землю, и не взяша ничто же: остерегли бо ся бяху, нь выщедши копорьянѣ с Федоромъ Васильевичемь, и биша я; и убиша ту Михѣя Копорьянѣна, мужа добра, а под Федоромъ конь раниша, нь самому не бысть пакости, выихалѣ бо бяху в малѣ. Князь же Наримантъ бяше в Литвѣ, и много посылаша по него, и не поѣха, нь и сына своего выведе изъ Орѣхового, именемь Александра, токмо намѣстьникъ свои остави… Тои же зимы прислаша послы из нѣмечкого городка из Выбора о миру в Новъгород от Петрика воеводѣ, ркуще, яко князь свѣискыи того не вѣдаеть, что учинилося розмѣрье с Новымъгородомъ, нь то подѣялъ Стѣнь воевода о своемь умѣ. Новгородци же послаша Кузму Твердиславица и Олександра Борисовица посольством, и привезоша миръ, доконцавше по тому миру, что доконцали с великымъ княземъ Юрьемь в Невѣ, а про Кобыличкую Корилу послати къ свѣискому князю.
В лѣто 6847 [1339]… Того же лѣта послаша новгородци Кузму Твердиславля и Олександра Борисовича с другы, а от владыкы сестрицича его Матфѣя за море къ свѣискому князю посольствомъ; и наихаша его в Мурманьскои земли, в городѣ Людовли, и доконцаша миръ по старым грамотамъ; а про Корилу тако ркоша: аще к вамъ наши бежат, сѣките их или вѣшаите; или ваши к намъ, мы же тако имъ створимъ, дажь не польстят промежю нами; а сих не выдадимъ: крещени суть в нашю вѣру; а и бес того мало бѣ их осталося, а то вси помроша гнѣвом божиимъ…
В лѣто 6850 [1342]. Прислаша плесковици послы к Новугороду съ поклономъ: идет на нас рать нѣмечкая до полна ко Плескову; кланяемся вам, господѣ своеи, обороните нас. Новгородци же, не умедляще ни мала, поѣхаша вборзѣ в великую пятницю, а и иныи в великую суботу, а обьчины вси попечатавъ; и яко быша на Мелетовѣ, прислаша плесковицѣ с поклоном: вамъ кланяемся; рати к нам нѣту, есть рать нѣмечкая, да ставят город яа рубежи на своеи земли; и хотѣша ити къ Плескову, и потомъ, послушавше молбы их, възвратишася в Новъград вси здрави… Того же лѣта предашася плесковици Литвѣ, отвергъшеся Новаграда и великаго князя; приведоша собѣ из Литвы князя Олгерда, Гедиминова сына, с Литвою; а Олександра Всеволодица преже того выпровадили бяху. Олгердъ же повелѣ крестити сына своего, и наркоша имя ему въ святомъ крещении Андрѣи, и посади его въ Плесковѣ, а самъ поѣха в Литву. Того же лѣта бишаг плесковицѣ Нѣмець, угонивше под их городкомъ под Новымъ на рубежи, избиша их съ 300. Приходиша же Нѣмци силою великою с порокы ко Изборьску и стояша под городом 11 день, и мало не взяша его; нь Нѣмцовъ много побиша, и убиша же ту Воинева сына Литовьскаго князя, и нѣколико Литвы [и] изборянъ паде; и отъидоша Нѣмци…
В лѣто 6851 [1343]. Поидоша плесковици въ воину съ княземъ Остафьемь, въ 5 тысящь, к городу къ Медвѣжьи головѣ, в Нѣмечькую землю, и воеваша плесковици 8 днии, 8 ноцѣи; и бысть на озерѣ на Острѣчнѣ, на Сшествие святого духа, надгониша Нѣмци и поставиша полкъ противъ плесковиць, а пьсковици собѣ сташа; и бысть побоище велико. Богъ пособи князю Остафью с мужи плесковици, убиша у них князя, и велневиць много побиша и Нѣмець побиша; и пьсковиць убиша, посадника Кормана Кюра, Олуферья и иных бояръ. Покои, господи, душю их съ святыми. А Данила, посадникъ пьсковьскыи, обрѣзавъ брони на собѣ, и побѣже…
В лѣто 6852 [1344]. Бысть мятежь за Наровою великъ: избиша Чюдь своихъ бояръ земьскых, и въ Колываньскои земли и в Ругодивьскои волости, 300 их; потом сташа на них велневицѣ съ юрьевци и избиша Чюди 14000, а избытокъ убѣжа в Островьскую землю; тамо по них ходиша велневици въ Островьскую землю, их же не взяша, но сами биты отъидоша…
В лѣто 6854 [1346]… Того же лѣта прииха князь Литовьскыи Олгердъ съ своею братьею съ князи и со всею Литовьскою землего, и ста в Шелонѣ, на усть Пшаги рѣкы, а позывая новгородцовъ: хочю с вами видѣтися; лаялъ ми посадникъ вашь Остафеи Дворяниць, назвал мя псомъ. И взя Шелону и Лугу на щитъ, а с Порховьского городка и съ Опоки взя окупъ; а новгородци выихаша противу ему в Лугу и, въспятившеся въ город, позвониша вѣче и убиша Дворяниньца посадника на вѣцѣ, а ркуще, яко в тобѣ волость нашю взяша…
В лѣто 6856 [1348]. Магнушь, король Свѣйскыи, прислалъ к новгородцом, рекъ: пошлите на съѣздъ свои философы, а язъ пошлю свои философы, дажь поговорят про вѣру, увѣдают, чья будет вѣра лучыли: аще ваша будет вѣра лучьши, язъ иду в вашю вѣру; аще ли будет наша вѣра лучши, вы пойдите в мою вѣру, и будем всѣ за одинъ человѣкъ; или не поидете в одиначьство, язъ хощю ити на вас со всею моею силою. Владыка же Василии и посадникъ Федоръ Данилович и тысячкыи Аврамъ и вси новгородци, погадавше, отвѣчаша Магънушю: аще хощеши увѣдати, коя вѣра лучши, наша ли или ваша, пошли къ Цесарьскому граду к патриарху, занеже мы прияли от Гричь правовѣръную вѣру, а с тобою не спираемся про вѣру; а коя будет обида межи нами, а о томъ шлем к тобѣ на съѣздъ. И послаша новгородци к Магнушю Авраама тысячкого, Кузму Твердиславля и иных бояръ. Аврам же со своими другы прииха в Ориховець и хотѣ поихати к Магнушю, а Магнушь тогда былъ в Березовомъ островѣ со всею своею силою. Орѣховци же биша челомъ Аврааму, чтобы не ѣхалъ от них из городка; и поиха к Магнушю Кузма Твердиславль с другы. Магнушь же отвѣчаль Кузмѣ: обиди ми с вами нитут ни коеи, поидите в мою вѣру; а не поидете, иду на васъ со всею моею силою; и отпусти Кузму с другы. Доихавше же Орѣховца, затворишася в городки вси, а Магнушь приступилъ къ городку ратью со всею своею силою; а Ижеру почалъ крестити въ свою вѣру, а которыи не крестятся, а на тых рать пустилъ. Слышавши же новгородци се, что король отпустилъ рать на Ижеру, послаша противу их Онцифора Лукиница, Якова Хотова, Михаилу Фефилатова, с малою дружиною; молитвами же святыя богородица и святыа Софѣя пособиемъ и святою мученику Бориса и Глѣба помощью, богъ пособи Онцифору: избиша Нѣмцовъ 500, а иныхъ живых изимаша, а перевѣтниковъ казниша; и приихаша новгородци вси здрави, развѣ 3 человѣкы убиша новгородцовъ. Посадникъ же Федоръ Данилович и намѣстьници князя великаго и вси новгородци и плесковиць немного и новоторжьци и вся волость Новгородская поихаша в Ладогу, а ко князю Семеону Ивановичю послаша послы, ркуще: поиди, господине, к нам оборонять своея отчины; идеть на нас король свѣискыи на крестъномъ цѣловании. Князь же великыи Семеонъ отвѣт дал новгородцом: «радъ, поѣду к вам». Медливъ же князь долго, поиха в Новъгород; отъихавши от Торжьку до Ситна, и поиха взадъ на Москву, а в Новъгород посла брата своего Ивана. Князь же Иванъ прииха в Новъгород, и не поиха к новгородцомъ в Ладогу. А в то время Магнушь король взя Орѣховець на Спасовъ день; Авраама же и Кузму и иных бояръ 8 взялъ к собѣ, а иных эсѣх пустилъ из городка, а самъ поиде от городка прочь, а в Орѣховцѣ оставивъ рать. Князь же Иванъ, слышавъ яко взят бысть Орѣховиць от Нѣмцовъ, поиха из Новагорода взадъ, не принявъ владычня благословлениа и новгородчкого челобитья. Новгородци же поихаша из Ладоги и сташа у Ворѣховца… Тои же осенѣ сташа новгородци под Орѣховымъ, въ госпожино говѣнье, и стояша до великаго заговѣнья и приступиша к городу с приметомъ в понедѣльник чистои недѣли; милостью божьею и святѣи Софѣи заступлениемъ, и молитвами пресвятыя владычиця богородица нашея, силою креста честнаго, на нь же уповаша, и святою мученику христову Бориса и Глѣба помощью, свитающу о вторнику, взяша город, на память святыя и честныя главы обрѣтение Иоанна Предтеча, а Нѣмець исѣкоша, а иных живыхъ изымаша, а братью свою новгородцовъ посадиша, Якова Хотова, Олександра Борисовича, въ Орѣховомъ…
В лѣто 6858 [1350]. Ходиша новгородци воевать на Нѣмечкую землю, с Борисовым сыномъ с намѣстьницимъ, с тысячкымъ съ Иваном с Федоровицем, с воеводами съ Михаиломъ с Даниловичемь, съ Юрьем съ Ивановичемъ, съ Яковомъ с Хотовым, и приидоша къ городу к Выбору в понедѣлник мѣсяца марта въ 21 день, и пожгоша посадъ всь. На другыи же день выидоша Нѣмци из города, и удариша на нихъ новгородци, и побѣгоша Нѣмци в город, и убиша ту нѣсколко Нѣмець, и волость около города воеваша и пожьгоша, а Нѣмець иссѣкоша много, и жонъ и дѣтии, а иных живых изимаша; и приихаша в Новъград вси здрави. Того же лѣта ходиша новгородци въ Юрьевъ, и розмѣнишася Нѣмци, что поималѣ въ-Рѣховомъ, Свѣю на Аврама и на Кузму и на Олександра и на Ондрѣя и на дружину их, что былѣ за моремъ у Свѣискаго короля у Магнуша; и приихаша в Новъград вси здрави, милостью божиею, силою креста честнаго, на нь же уповаша; а приихаша мѣсяца июня въ 9 день, на память святого мученика Александра…
В лѣто 6870 [1362]… Того же лѣта приимаша плесковици гость нѣмечьскыи и поморьскыи и заморьскыи, а ркуще тако: отъималѣ юрьевци с велневици у нас землю и воду…
В лѣто 6871 [1363]. Приихаша послове нѣмечкыи, юрьевьскыи и велневидьскыи в Новъгородна смолву со плесковици, и приихаша плесковици в Новъгород, и повѣстовавше много, поихаша прочь, а миру не доконцавъ; и приимаша гость новгородчкыи въ Юрьеви… Того же лѣта ѣздивши новгородчкыя послове, ис концевъ по боярину, въ Юрьевъ в Нѣмечкои, смолвиша Нѣмець съ плесковици влюбовъ и бысть межю ими мирно, и попускаша плесковици от себе нѣмечкыи гость, а Нѣмци новгородчкыи гость попускаша…
В лѣто 6875 [1367]… Того же лѣта, по грѣхом нашимъ, не бѣше пословици пьсковицамъ с Новымъгородом; и пришедши рать нѣмечкая, велневичкая, воеваша около Изборьска волость всю пьсковьскую и до Великои рѣки, и перебродивъ за Великую рѣку и пришед къ городу ко Пьскову, и посадъ пожгоша около города, и много пакости подѣявше, и отъидоша прочь; а пакости имъ не бѣ ничего, зане не бяше тогда ни князя Александра, ни посадника Лентиа, ни иных людии добрых, много бѣше въ розъѣздѣ. И потом прислаша в Новъгород пьсковици послы с поклономъ и с жалобою: господо братье, како печалуетесь нами, своею братьею. А тогды бѣше гость новгородчкыи приималѣ въ Юрьевѣ и по инымъ городом нѣмечкымь, а в Новѣгородѣ приималѣ гость нѣмечкыи, но толко бяше не розвержено крестное цѣлование Новугороду с Нѣмци, и за то не всѣдоша на борзѣ по пьсковицах на Нѣмечьскую землю новгородци… Тогда бяше послалѣ Саву Купрова посломъ в Нѣмечькую землю.
В лѣто 6876 [1368]… Того же лѣта приходиша Нѣмци ратью великою, самъ бискупъ и местерь и кумендерѣ под Изборескъ; и новгородци поидоша на них и доидоша до Пьскова, и Нѣмцѣ от Изборьска побѣгоша, а порокы посікши…
В лѣто 6878 [1370]. Ходиша новгородци съ плесковицѣ к Новому городку к нѣмечьскому и отъидоша, не вземше, занеже бяшеть твердъ; и нѣколко людии пострѣляша с города…
В лѣто 6885 [1377]. Ходиша из Новагорода люди молодыи к Новому городку, на Овль на рѣцѣ, к нѣмечкому. И стояша под городомъ много днии, и посадъ всь взяша, и волость всю потравиша, и полона много приведоша в Новъгород, а сами приидоша всѣ здрави в Новъгород, с воеводою Иваномъ Федоровицемъ, Василии Борисович, Максимъ Онаньиниць…
В лѣто 6889 [1381]… Тои же осени стоялъ князь Литовьскыи Скригаило под Полотскомъ с нѣмечьскою ратью, и много бысть имъ тягости; и прислаша к Новугороду, просяще помоци по крестияньству: помогли бы есте по насъ. И не бысть имъ помощи от Новаграда, толко посолъ послаша Юрья Онцифоровица къ князю Литовьскому Ягаилу. И заступи богъ и святая Софѣя свои домъ, и отъидоша, города не вземше…
В лѣто 6898 [1390]… Того же лѣта ѣздиша новгородци с Нѣмци на съѣздъ и не взяша мира…
В лѣто 6899 [1391]… Тои же осени послаша новгородци послы на създъ с Нѣмци в Ызборьско: посадника Василья Федоровича, посадникъ Богданъ Обакунович, посадника Федора Тимофѣевича, тысячкого Есифа Фалелѣевича, Василья Борисовича и купцевъ; а нѣмечкыи послове приихалѣ изъ заморья, из Любька из городка, из Гочкого берега, из Ригѣ, изъ Юрьева, ис Колываня и из ыныхъ городовъ изо многых; тогда взяша миръ с Нѣмци. Тои же зимѣ тѣи же послове нѣмѣчкыи приихавъше в Новъгород, и товары свои поимахут, и крестъ цѣловалѣ, и начаша дворъ свои ставити изнова: занеже не бяшет по 7 год миру крѣпкаго…
В лѣто 6900 [1392]… Того же лѣта пришедши из моря разбоиницѣ Нѣмцѣ в Неву, взяша села по обѣ сторонѣ рѣкѣ, за 5 веръстъ до городка до Орѣшка. И князь Семеонъ с городцаны сугнавши, иных избиша, а иных разгониша, и языкъ в Новъгород приведоша; и тогды же поѣхаше в Литву къ своеи братьи, а городокъ покинувши…
В лѣто 6901. [1393]… Сѣде на княженьи в Литвѣ князь Витовтъ Кестутьевич, и новгородци взяша с нимъ миръ но старинѣ…
В лѣто 6903 [1395]… Приходиша Нѣмци Свѣя к новому городку къ Ямѣ, и поихаша прочь, и князь Костянтинъ с городцаны иных изби, а инии убѣжаша…
В лѣто 6904 [1396]… Того же лѣта пришедше Нѣмци в Корѣльскую землю и повоеваша 2 погоста: Кюрьескыи и Кюлоласкыи, и церковь сожгоша; и князь Костянтинъ с Корѣлою гнася по них, и языкъ изима и присла в Новъгород…
В лѣто 6905 [1397]… Тои же осени пришедши Нѣмци, взяша 7 селъ у Ямьского городка и пожгоша…
В лѣто 6913 [1405]… Взя князь Литовьскыи Витовтъ плесковьскыи пригород Коложе на миру; а под Воронацемъ стоя два дни, и много повоева волостии плесковьскых изгоном без вѣстѣ. и крестиянъ много посѣче, а иных в полонъ сведе.
В лѣто 6914 [1406]… Пьсковици ходиша воиною к Полотску и мало не взяша города, а волости полочкыи повоевавше, и отъидоша. И пришед местерь рискыи, именемъ Корто, со всею силою нѣмечкою ко Пьскову, и повоева волости и отъиде… Тои зимы ходиша пьсковици воевати землѣ Нѣмечкои съ князя великаго намѣстьником съ княземъ Даниломъ Олександровицемъ; и стрѣтоша их Нѣмци за Новым городкомъ, и бишася ту, и пособи богъ князю Данилью и мужем пьсковицамъ над поганымы Нѣмцѣ, биша их на 15 веръстъ в погоню до Кирьяпивѣ, а иньх рукама поимаша и приведоша въ Пьсково…
В лѣто 6915 [1407]… Ходиша пьсковици воиною в Нѣмечкую землю с братом князя великаго Костянтином, и взяша город их Порхъ, и селъ их много повоеваша, и отъидоша во Пьсково, а князь Костянтинъ отъиха на Москву… Приидоша Нѣмцѣ въ землю Пьсковьскую и сташа станы, не дошедше города Пьскова, на Комнѣ; и пьсковици выихавше из города, удариша на них, и Нѣмци побѣдиша пьскович, убиша ту 3 посадницѣ пьсковьскыи: Ефрѣма Кортаца, Елентѣя Лубьку, Панькрата, а иных много пало со обѣ сторонѣ; и отъидоша Нѣмцѣ, а много зла учинивше христианом;и бысть во Пьсковѣ плачь, а не радость…
В лѣто 6917 [1409]… Того же лѣта пьсковици взяша миръ с Литвою и с Нѣмци, а воевавъся с Нѣмцѣ три лѣта…
В лѣто 6918 [1410]… Того же лѣта, мѣсяца июля въ 15 день, бысть побоище королю Ягаилу Олгердовичю, нареченому Володиславъ, и князю великому Литовьскому Витовту Кестутьевичю с Нѣмци с Прусы въ их земли въ Прускои, межи городы Дубравны и Острода; и убиша местеря и моршолда, и кунтуры побиша, и всю силу нѣмечкую избиша; и городы нѣмечьскыи поимаша, нь толко три городы не дашася королю и Витовту. И бысть тои осени Ляхом и Литвѣ 3 побоища с Нѣмци, а трижда Нѣмець избиша; а во всѣхъ тѣх побоищех много же крестиянъ и Литвы и Ляховъ от Нѣмець избиено бысть; а стояша под Марьиным городомъ 8 недѣль и взяша Марьина 2 города охабня, а вышняго третьяго не взяша, и ходиша по Нѣмечкои землѣ полдругинатцать недѣлѣ… Ходиша опять Ягаило и Витовтъ къ Марьину городу, и рать нѣмечкую побѣдивъ, и миръ възяша.
В лѣто 6919 [1411]. Пришед Свѣя воиною и взяша пригород новгородскыи Тиверьскыи; и новгородци, то слыщавъ, въскорѣ поидоша на Свѣю, толко за три дни по сеи вѣсти, со княземъ Семеоном Олгердовичемъ. И приихавши въ Свѣискую землю, села их повоевавъ и пожгоша; а Свѣи много исѣкоша, а иных поимаша, а у города у Выбора охабенъ вземъ и пожьжгоша, мѣсяца марта въ 26, на сборъ архаггела Гаврила; и приихаша в Новъгород со множеством полона… а Нѣмци у Выбора толко одиного человѣка убиша: Павла с Нутнои улици…
В лѣто 6920 [1412]… А Лугвень съѣха аЛитву и намѣстьникы сведе с пригородовъ новрородчкых… А король Ягаило и Витовтъ и Лугвенъ въскинуша грамоты възметныи к Новугороду генваря въ 2, а рекъ тако король и Витовтъ, что: были есте намъ нялися: сложать ли Нѣмци намъ, и вамъ было Нѣмцом також сложити, а с нами за одино стати и закрѣпитися на обѣ сторонѣ в запасъ; а что бы то ся пригодило, а ино бы с того ничего не было. И мы пакъ посылалѣ бояръ своих, Немира и Зѣновья Братошичя, стоите ли в том словѣ въ прежреченом; и вы Немиру отвѣчалѣ: не можеть Новъгород того учинити, какъ есме с Литовьскымъ мирни, такъ есме и с Нѣмци мирны. Мы князя Лугвеня вывелѣ от вас к собѣ, а с Нѣмци есме миръ вѣчныи взялѣ, и съ Угры и со всими нашими граничникы мирны есме; а вы слова своего забывъ, и не издержалѣ, какъ были есте намъ нялися. А еще ваши люди намъ лаялѣ, нас беществовалѣ и соромотилѣ, насъ погаными звалѣ; а над то надо все нашего ворога Юрьева Святославлича сына Федора принялѣ есте. А Лугвень тако рече: держалѣ мя есте хлѣбокоръмлениемъ у себе, ино ноница братьи моеи старѣишеи, королю и Витовту, не любо, и мнѣ не любо, занеже еемь с нимѣ одинъ человѣкъ; а с мене челование доловъ. И князь Федоръ рече новгородцомъ: о мнѣ с Витовтом нелюбья не держите; отъиха в Нѣмцѣ…
В лѣто 6922 [1414]… Тои веснѣ ѣздиша от Новагорода в Литву послы: посадникъ Юрьи Онцифорович, Офоносъ Федорович сынъ посаднич, Федоръ Трябло; и взяша со княземь Витовтомъ миръ по старинѣ…
В лѣто 6925 [1417]… А в то время взяша новгородци миръ с Нѣмци…
В лѣто 6927 [1419]… Того же лѣта, пришед Мурманѣ воиною въ 500 человѣкъ, в бусах и въ шнеках, и повоеваша въ Арзуги погостъ Корильскыи и в земли Заволочкои погосты: в Неноксѣ, в Корѣльскомъ манастырь святого Николы, Конечныи погостъ, Яковлю кюрью, Ондрѣяновъ берегъ, Кигъ островъ, Кяръ островъ, Михаиловъ манастырь, Чиглонимъ, Хѣчинима; 3 церкви сожгли, а христианъ черноризиць посѣклѣ, и заволочанѣ двѣ шнеки Мурманъ избиша, а инии избѣгоша на море…
В лѣто 6928 [1420]… Тои же осени прииха в Новъгород из Нѣмець от местеря Селивестра посолъ велиядьскыи кумендеръ Гостило, сестричиць местеровъ Тимофѣи, и воевода ругодивьскои, и доконцаща со княземъ Костянтиномъ и со всѣмъ великымъ Новымградом, что быти на съѣзди местерю, а князю Костянтину и новгородцомъ послати своих бояръ; и послаша намѣстьника князя великаго князя Федора Патракиевича, посадника новгородчкого Василья Есифовица, посадника Офоноса Федоровича, Якова Дмитриевича, Михаилу Юрьевича, Наума Ивановича. Они же наѣхавше местеря на Наровѣ и взяша вѣчныи миръ по старинѣ, како былъ при великом князѣ Александрѣ Ярославличѣ…
В лѣто 6936 [1428]. Приходилъ князь Витовтъ к Порхову ратью, и порховици кончаша за себе 5000 серебра. И тогда прииха владыка Еуфимеи к Порхову с послы новгородскыми, и доконца Витовту другую 5000 серебра, а шестую тысяцю на полону…
В лѣто 6944 [1436]… Тои зимы послаша новгородци посадника новъгородского Григориа Кюриловича к Жидимонту, и князь Литовьскыи Жидимонтъ человаше крестъ к новгородцемъ к послом, и взяша миръ…
В лѣто 6952 [1444]… Тои же осени пришедши Нѣмцѣ у Ямѣ города посад пожьгоша и берегъ повоеваша, а в Новъгород прислаша: мы вас не воюемъ, а воюеть васъ князь Григории изъ заморья Клевьскыи про своего проводника Итолка Ругодивца; а то все лгаша Нѣмци… А из Литвы князь великыи Казимиръ присла в Новъгород, а ркя такъ: возмите моихъ намѣстниковъ на Городище, а язъ васъ хочю боронити; а съ княземъ есмь с московьскымъ миру не взялъ васъ дѣля; и новгородци по тому не яшася. Тои же зимы, шедше новгородци в Нѣмѣцкую землю за Нарову съ княземъ Иваномъ Володимеровичемъ, поплениша и пожгоша много около Ругодива и до Пурдознѣ, и подлѣ Норову и до Чюдьского озера. Того же лѣта, събравшеся Нѣмци, местеръ со всими своими вои, пришедше под город под Яму, бивше и пушками, и стоявше 5 днии, и по Вочкои земли и по Ижерѣ и по Невѣ поплениша и пожгоша; а города ублюде богъ и святыи архистратигъ Михаилъ, не взяша, а самых Нѣмець много паде под городомъ, а инѣи язвени отъидоша въ свою землю. А в то же время в городѣ вь Ямѣ былъ князь Василеи Юрьевич Суздальскых князеи; а новгородци послаша селниковъ лускых и вочкых и ижерьскых бояръ наперед, а сами хотѣша ити с ними за Нарову воевати съ княземъ Иваномъ Володимеровичемъ. И в то же время, по грѣхомъ нашимъ, начаша кони мрети в городѣ и по волостемъ велми много; новгородци же въспятишася и не поидоша за Нарову. А в то время псковици прислаша в Новъгород свои послы о миру, и узрѣша, оже в Новѣгородѣ кони много падуть, а новгородци не идоша за Нарову, и отъѣхаша безъ миру. Того же лѣта ходиша Корѣла на Мурманѣ, избиша ихъ и повоеваша, и пленивше, и приидоша здоровѣ…
В лѣто 6953 [1445]… Тои же зимы послаша новгородци на съѣздъ с Нѣмци, с местеромъ, князя Юрья и бояръ и купцевъ; и местеръ же захотѣ Острова, того ради безъ миру розъѣхавшеся… Того же лѣта приидоша Свѣя Мурманѣ безвѣстно за Волокъ на Двину ратью, на Неноксу, повоевавъ и пожгоша и людеи пересѣкоша, а иных в полонъ поведоша. Услышавше то двинянѣ, придоша вборзѣ, иных иссѣкоша, а иных прислаша въ Новъгород с четыредесятъ; а воеводы ихъ, Ивора и Петра и третьего, убиша; инѣи же, мало вметавшеся в корабли, отбѣгоша…»
Лаврентьевская летопись, Суздальский летописец, XIV в.: «В лѣт̑ . ҂s҃ . ѱ ҃ . н҃ . [1242] ходи Алеѯандръ Ӕрославичь с Новъгородци на Нѣмци . и бисѧ с ними на Чюдъскомъ єзерѣ . оу Ворониа камени . и побѣди Александръ . и гони по ледү . з҃ . верстъ сѣкүчи их…
В лѣт̑ . ҂s҃ . ѱ҃ . о҃s . [1268] Дмитрїи Александровичь . и инѣх кнз҃еи с нимъ . Ӕрославь . Ӕрославичь . посла с Новъгородци на Нѣмци . и много избиша Новогородцевъ добрых мүжии . и пособи Бг҃ъ кн҃зю Дмитрею Александровичю…»
Псковская Первая летопись, кон. XV в.: «В лето 6748 [1240] Избиша Немци пскович под Изборском 600 муж, месяца сеньтября въ 16 день. И по семъ пришедше Немци и взяша град Псковъ, и седоша Немци въ Пскове два лета.
В лето 6749 [1241] Взя князь Александръ городокъ Копорию, а Немець изби…
В лето 6750 [1242] Пришед князь Александръ и изби Немець во граде Пскове, и градъ Псковъ избави от безбожных Немець, помощию святыя Троица. И бишася с ними на леду; и пособи богъ князю Александру и мужемъ новогородцемъ и псковичамъ; овы изби и овы связавъ босы поведе по леду. Сии бои бысть месяца апреля въ 1 день; и бысть во граде Пскове радость велия. И рече князь Александръ: О муже Псковичи, се же вам глаголю: аще кто и напоследъ моих племенникъ или прибежит кто в печали или тако приидет жити во град Псков, а вы его не приимете и не почтете его, и наречетеся вторая Жидова».
Хроника литовская и жмойтская, кон. XVI (?) в.: «Еднак же той народ литовский през час долгий от початку своего панованя незначный был. Русь мѣла над ними звѣрхность и трибут от них отбирала, a меновите: всѣ пануючии княжата киевские землѣ Руской монархии отбиралы от них в данѣ вѣники и лыка на вѣровки, a то для недостатку и неплодности землѣ, котрая еще не была выправна, и абы толко монарха руский свою зверхность над ними оказовал. Аж потом Мендок и Витен з Гедимином, преславные и преважные оных панств княжата, взявши пред себе оный прирожоный свой анимуш, и долго оное ремесло рицерское, порохом припалое, з земли поднесли, почали ся з ярма руского… И так силными были, же не тылко ярмо их з себе зскинула Литва, але тежь оных самых до того ж привели, же им мусѣли трибут, або дань, през час долгий давати, a звлаща в тые часы, гды сами межи собою княжата руские гинули воюючися, a до того зась от татар ажь дощенту знищеныи и вытраченыи. Потым, гды в Литвѣ люду великия личба розмножилася, почали переходити за рѣку Вилию в Завилийскую землю, котрую на той час княжата руские держали, и там жмойт в пустынях осажатися почала…
Року 1256. Монтвил Гимбрудовичь, князь жмотский, зараз, скоро татаре руские панства бурити почали, начал и он o собѣ промышляти, як бы могл з моцы руской выламатися и неволи, и c той дани лык и вѣников освободитися. Насылал козацкими дорогами з Живинбудом литву на плендроване краев руских…
Року 1258… сторона Руская есть спустошеная, a княжата руские от Батия розгнаны… A гды перешли Немен, нашли в чтырох милях гору красную вынеслую, на которой первей был замок столечный Новъгородок княжати руского, през Батия збуреный. Там зараз Радивил збудовал замок и осѣл без розляня крови (бо не было кому боронити), опановал великую часть Руской земли и почал писатися великим князем новгородским. Потом далѣй тягнул Радивил и найшол над Немном старое городище, замок от Батия збуреный, збудовал замок другий и назвал его Городком, a оттоля тягнул на Подляше, где в той час ятвяги мешкали, найшол там Бересте, Хмелник, Дорогичин, Сурож, Бѣлско, Бранско, мѣста и замки побуроные от Батия. Тые всѣ замки знову побудовал Радивил, a русь, христиане, которые были по оном несщасливом спустошеню Батиевом зостали, принял их ласкаве в свою оборону, a они ему на послушенство присягли…»
Генрих Латвийский, «Ливонская хроника», ок. 1225 г.: «В обители Зегебергской был священник ордена блаженного Августина, Мейнард, человек достопочтенной жизни, убеленный почтенной сединой. Просто ради дела христова и только для проповеди прибыл он в Ливонию вместе с купцами: тевтонские купцы, сблизившись с ливами, часто ходили в Ливонию на судне по реке Двине. Так вот, получив позволение, а вместе и дары от короля полоцкого Владимира (Woldemaro de Ploceke), которому ливы, еще язычники, платили дань, названный священник смело приступил к божьему делу, начал проповедовать ливам и строить церковь в деревне Икескола (Ykeskola)…
[1201] В то же лето построен был город Рига на обширном поле, при котором можно было устроить и корабельную гавань… В то же лето внезапно явился в Ливонию король полоцкий с войском и осадил замок Икесколу. Ливы, не имевшие доспехов, не посмели сопротивляться и обещали дать ему денег. Получив деньги, король прекратил осаду. Между тем тевтоны, посланные епископом с самострелами и оружием, заняли замок Гольм и, когда пришел король, чтобы осадить и этот замок, они переранили у него множество коней и обратили в бегство русских, не решившихся под обстрелом переправиться через Двину. Король Герцикэ (Gercike), подойдя к Риге с литовцами, угнал скот горожан, бывший на пастбищах, захватил двух священников…
[1206] В начале восьмого года господин епископ, желая снискать дружбу и расположение Владимира, короля полоцкого, какие тот проявлял к его предшественнику, епископу Мейнарду, послал ему через аббата Теодериха боевого коня с вооружением, но по дороге литовцы-разбойники ограбили аббата. И он и спутники его потеряли все, что у них было, но сами остались здравы и невредимы и прибыли к королю. Вступив в город, они застали там ливов, тайно посланных их старейшинами, которые, стараясь склонить короля к изгнанию тевтонов из Ливонии, в льстивых и лживых словах сообщали ему все, что только могли коварно придумать или сказать против епископа и его людей. Они утверждали, что епископ с его сторонниками для них великая тягость, а бремя веры нестерпимо. Относясь к их словам с излишней доверчивостью, король велел всем находящимся в его королевстве как можно скорее готовиться к походу, чтобы, взяв необходимое на дорогу, на корабле или на плотах из бревен по течению реки Двины быстро и удобно подойти к Риге…
Был голод в то время и сильный недостаток съестного в городе [Риге], но тут бог послал епископского священника Даниила с двумя грузовыми судами (соggonibus) из Готландии, до верху полными хлеба и прочих необходимых вещей. Того же Даниила епископ отправил со своим воеводой Гевегардом, балистариями и некоторыми другими занять вышеназванный замок Гольм, чтобы ливы впредь не могли сопротивляться там христианам, зовя на помощь русских и язычников…
Позднее кое-кто из ливов, упорствуя в коварстве, известили короля полоцкого через гонцов об уроне, понесенном своими, и просили придти на помощь им против тевтонов, пользуясь в особенности временем, пока в Риге оставалось немного людей, а другие уехали с епископом. Слушаясь их зова и советов, король собрал войско со всех концов своего королевства, а также от соседних королей, своих друзей, и с великой храбростью спустился вниз по Двине на корабле. При высадке у Икесколы многие из них были ранены балистариями рыцаря Конрада. Заметив, что тевтоны находятся в замке, пошли дальше и, внезапно подойдя к замку Гольм, окружили его со всех сторон. Ливы же, не знавшие о приходе войска, одни побежали и скрылись в леса, другие присоединились к тевтонам и заперлись в замке, балистарии взошли на валы и переранили множество врагов. Русские со своей стороны, не знавшие применения балисты, но опытные в стрельбе из лука, бились много дней и ранили многих на валах; они собрали большой костер из брёвен и старались поджечь укрепления, но старания эти были напрасны, а при сборе леса многие из них пали раненые балистариями. Поэтому король послал гонцов к жителям Торейды, к лэттам и к окрестным язычникам, чтобы все они выступали в поход против рижан. Люди из Торейды тотчас же с радостью собрались к королю, и было поручено пришедшим единственное дело: собирать дрова для поджога замка, а так как защитного вооружения они не имели, то при собирании дров великое множество их было перебито неожиданными выстрелами. Лэтты же и сами не пришли и гонцов не прислали. Устроили русские и небольшую метательную машину, по образцу тевтонских, но, не зная искусства метать камни, ранили многих у себя, попадая в тыл. Тевтоны, по своей малочисленности (их было всего двадцать человек), боясь предательства со стороны ливов, которых много было с ними в замке, днем и ночью оставались на валах в полном вооружении, охраняя замок и от друзей внутри и от врагов извне…
Между тем к королю вернулись некоторые ливы-разведчики и сказали, что все поля и дороги вокруг Риги полны мелкими железными трехзубыми гвоздями; они показали королю несколько этих гвоздей и говорили, что такими шипами тяжко исколоты повсюду и ноги их коней и собственные их бока и спины. Испугавшись этого, король не пошел на Ригу, и спас господь надеявшихся на него. Торейдцы же, увидев корабли в море, сообщили королю, и тот, не только не добившись успеха в одиннадцатидневной осаде замка [Гольм], но скорее даже пострадав в силу потери своих, боясь в то же время прибытия тевтонов, поднялся со всем своим войском, взяв раненых и убитых, и возвратился на корабле в свою землю…
[1207] В то же время священник Алебранд с некоторыми другими послан был в Унгавнию вернуть купеческое добро, отнятое давно уже, еще до постройки Риги. Купцы ехали в санях от Двины по направлению ко Пскову (Plicecowe), и жители Унгавнии, по совету ливов, ограбили их по дороге, а добра было много – на девятьсот марок и больше. Жители Унгавнии и добра не вернули, и о возвращении его в будущем не дали точного ответа. Возвращаясь с таким малым успехом, Алебранд по дороге обратился к лэтигаллам, живущим у Имеры, убеждая их принять крещение, тем более, что вся Ливония и многие из лэтигаллов уже приняли слово божие. Те обрадовались приходу священника, так как литовцы часто разоряли их, ливы всегда притесняли, а от тевтонов они надеялись на помощь и защиту. Слово божье они приняли с радостью, но прежде все-таки бросили жребий, желая знать волю богов, принять ли им крещение от русских из Пскова, как другие лэтигаллы из Толовы, или от латинян. Дело в том, что русские в это время приходили крестить своих лэтигаллов в Толове, всегда бывших их данниками. Жребий пал на латинян, и новокрещенные причислены были с ливонской церковью к рижанам…
[1209] Так как близились осенние дни, епископ неизменно озабоченный развитием и защитой ливонской церкви, собрал на совет разумнейших из своих и внимательно обсудил с ними, каким образом избавить молодую церковь от козней литовцев и русских. Вспомнив все зло, причиненное королем Герцикэ вместе с литовцами городу Риге, ливам и лэттам, решили идти войной против врагов рода христианского. Ибо король Всеволод (Vissewalde) из Герцикэ всегда был врагом христианского рода, а более всего латинян. Он был женат на дочери одного из наиболее могущественных литовцев будучи, как зять его, для них почти своим, связанный с ними сверх того и дружбой, часто предводительствовал их войсками, облегчал им переправу через Двину и снабжал их съестными припасами, шли ли они на Руссию, Ливонию или Эстонию. Власть литовская до такой степени тяготела тогда надо всеми жившими в тех землях племенами, что лишь немногие решались жить в своих деревушках, а больше всех боялись лэтты. Эти, покидая свои дома, постоянно скрывались в темных лесных трущобах, да и так не могли спастись, потому что литовцы, устраивая засады по лесам, постоянно ловили их, одних убивали, других уводили в плен, а имущество все отнимали. Бежали и русские по лесам и деревням пред лицом, даже немногих литовцев, как бегут зайцы пред охотником, и были ливы и лэтты кормом и пищей литовцев, подобно овцам без пастыря в пасти волчьей. Поэтому бог избавил от пасти волчьей овец своих, уже крещенных ливов и лэттов, пославши пастыря, то есть епископа Альберта. Собрав войско со всех областей Ливонии и Лэттии, он вместе с рижанами, пилигримами и всем своим народом, пошел вверх до Двине к Кукенойсу, а так как Герцикэ всегда был ловушкой и как бы великим искусителем для всех, живших по этой стороне Двины, крещеных и некрещеных, а король Герцикэ всегда был враждебен рижанам, воюя с ними и не желая заключить мир, епископ направил свое войско к его городу. Русские, издали увидев подходящее войско, бросились к воротам города навстречу, но когда тевтоны ударили на них с оружием в руках и некоторых убили, те не могли сопротивляться и бежали. Преследуя их, тевтоны ворвались за ними в ворота, но из уважения к христианству убивали лишь немногих, больше брали в плен или позволяли спастись бегством; женщин и детей, взяв город, пощадили и многих взяли в плен… Тот день все войско оставалось в городе, собрало по всем его углам большую добычу, захватило одежду, серебро и пурпур, много скота, а из церквей колокола, иконы (yconias), прочее убранство, деньги и много добра и все это увезли с собой, благословляя бога за то, что так внезапно он дал им победу над врагами и позволил без урона проникнуть в город. На следующий день, растащив все, приготовились к возвращению, а город подожгли…
[1210] В то же время великий король Новгорода (Nogardie) а также король Пскова (Рlicecowe) со всеми своими русскими пришли большим войском в Унгавнию, осадили замок Оденпэ и бились там восемь дней. Так как в замке не хватало воды и съестных припасов, осажденные просили мира у русских. Те согласились на мир, крестили некоторых из них своим крещением, получили четыреста марок ногат, отступили оттуда и возвратились в свою землю, обещавши послать к ним своих священников для совершения возрождающего к новой жизни таинства крещения; этого однако они впоследствии не сделали, ибо жители Унгавнии позднее приняли священников от рижан, были ими крещены и причислены к рижской церкви…
С приближением праздника рождества господня, когда усилился зимний холод, старейшины рижан послали известить по всей Ливонии и Лэттии и во все замки по Двине и Койве, чтобы все собирались и были готовы мстить эстонским племенам. Известие дошло и во Псков (Рlescekowe), бывший тогда в мире с нами, и оттуда явился очень большой отряд русских на помощь нашим (т.е. немцам)… И разделилось войско по всем дорогам и деревням, и перебили они повсюду много народа, и преследовали врагов по соседним областям, и захватили из них женщин и детей в плен, и наконец сошлись вместе у замка. На следующий и на третий день, обходя все кругом, разоряли и сжигали, что находили, а коней и бесчисленное множество скота угнали с собой. А было быков и коров четыре тысячи, не считая коней, прочего скота и пленных, которым числа не было. Многие язычники, спасшиеся бегством в леса или на морской лед, погибли, замерзши от холода…
[1211] Когда великий король Новгорода Мстислав (Мysteslawe) услышал о тевтонском войске в Эстонии, поднялся и он с пятнадцатью тысячами воинов и пошел в Вайгу, а из Вайги в Гервен; не найдя тут тевтонов, двинулся дальше в Гариэн, осадил замок Варболэ и бился с ними несколько дней. Осажденные обещали дать ему семьсот марок ногат, если он отступит, и он возвратился в свой землю…
[1212] Между тем король полоцкий, назначив день и место, послал епископу приглашение прибыть для свидания с ним у Герцикэ, чтобы дать ответ о ливах, бывших данниках короля; чтобы тут же совместно договориться о безопасном плавании купцов по Двине и, возобновив мир, тем легче противостоять литовцам… Придя к королю, стали с ним обсуждать, что следовало по справедливости. Король же, пытаясь то лаской, то суровостью с угрозами убедить епископа, просил его отказаться от крещения ливов и утверждал, что в его власти либо крестить рабов его ливов, либо оставить некрещеными. Ибо русские короли, покоряя оружием какой-либо народ, обыкновенно заботятся не об обращении его в христианскую веру, а о покорности в смысле уплаты податей и денег. Но епископ счел, что больше надлежит повиноваться богу, чем людям, больше царю небесному, чем земному, как бог и сам велел в своем евангелии, сказав: "Идите, учите все народы, крестя их во имя отца и сына и святого духа". Поэтому он твердо заявил, что и от начатого не отступит и делом проповеди, порученным ему верховным первосвященником не может пренебречь. Но против уплаты дани королю он не возражал, следуя сказанному господом в его евангелии: "Отдайте кесарю кесарево, а божье богу", так как и сам епископ иногда платил за ливов королю эту дань…
[1216] После праздника воскресенья господня (10 апреля 1216 года) эсты послали к королю полоцкому Владимиру просить, чтобы он с многочисленным войском пришел осаждать Ригу, а сами обещали в это же время теснить войной ливов и лэттов, а также запереть гавань в Динамюндэ. И понравился королю замысел вероломных, так как он всегда стремился разорить ливонскую церковь, и послал он в Руссию и Литву и созвал большое войско из русских и литовцев. Когда уже все собрались в полной готовности и король собирался взойти на корабль, чтобы ехать с ними, он вдруг упал бездыханным и умер внезапной и нежданной смертью, а войско его все рассеялось и вернулось в свою землю…
После того русские из Пскова разгневались на жителей Унгавнии за то, что те, пренебрегши их крещением, приняли латинское, и, угрожая войной, потребовали у них оброка и податей. Жители Унгавнии стали просить у ливонского епископа и братьев-рыцарей совета и помощи в этом деле. Те не отказали им, обещали вместе жить и вместе умереть, подтвердивши, что Унгавния, как до крещения всегда была независима от русских, так и ныне остается независимой.
После смерти великого короля Владимира полоцкого, появился новый противник ливонской церкви, Владимир. Он поднялся с большим войском псковичей (Ruthenorum de Plescekowe), пришел в Унгавнию, стал на горе Одемпэ и разослал свое войско по всем окрестным деревням и областям. И стали они жечь и грабить весь край, перебили много мужчин, а женщин и детей увели в плен… Тогда собрались старейшины рижан вместе с епископами и братьями-рыцарями и, приняв в соображение неминуемую войну с русскими произвели некий раздел всех покоренных и крещеных ливонской церковью областей Эстонии: церкви ливонской и рижскому епископу определили третью часть всех доходов и податей, идущих из Эстонии, чтобы, участвуя в трудах и войнах, имели они и долю в возмещении; вторую часть дали эстонскому епископу, а третью – братьям-рыцарям за их труды и издержки. И пришли снова жители Унгавнии к епископам просить помощи против русских, и послали епископы своих людей с братьями-рыцарями в Унгавнию. Они же собрали всех эстов из тех областей, вместе с ними стали строиться на горе Одемпэ и поселились там, весьма сильно укрепив замок и против русских и против других народов, до тех пор еще не крещенных. Пришли также русские, по обычаю, в землю лэттов Толовы собирать свой оброк и, собрав его, сожгли замок Беверин. И увидел Бертольд, магистр венденских рыцарей, что русские готовятся к войне, потому что жгут замки лэттов, послал людей, захватил их и бросил в тюрьму. Когда, однако, пришли послы от короля новгородского, он освободил пленных и с почетом отпустил в Руссию. Жители Унгавнии, чтобы отомстить русским, поднялись вместе с епископскими людьми и братьями-рыцарями, пошли в Руссию к Новгороду (Nogardiam) и явились туда неожиданно, опередив все известия, к празднику крещения (6 января 1217 года), когда русские обычно больше всего заняты пирами и попойками. Разослав свое войско по всем деревням и дорогам, они перебили много народа, множество женщин увели в плен, угнали массу коней и скота, захватили много добычи и, отомстив огнем и мечом за свои обиды, радостно со всей добычей вернулись в Одемпэ…
После того как ливонское войско возвратилось из Гервена, новгородцы (Nogardneses) тотчас, в великом посту (Февраль 1217 года) собрали большое русское войско, с ними же были король псковский (de Plescekowe) Владимир со своими горожанами, и послали звать по всей Эстонии, чтобы шли эсты осаждать тевтонов и унгавнийцев в Одемпэ. И пришли не только эзельцы и гарионцы, но и жители Саккалы, уже давно крещенные, надеясь таким образом сбросить с себя и иго тевтонов и крещение. И вышли они навстречу русским и осадили с ними вместе замок Одемпэ и бились с тевтонами и другими, кто был там, семнадцать дней, но не могли нанести вреда, так как замок был весьма крепок. Стрелки епископа, бывшие в замке, и братья-рыцари многих у русских ранили и убивали из своих балист. Точно так же и русские кое-кого в замке ранили стрелами из своих луков… Из-за множества людей и коней сделался голод в замке, недостаток съестного и сена, и стали кони объедать хвосты друг у друга. Так как и в русском войске также был недостаток во всем, то наконец на третий день после первого столкновения начались переговоры с тевтонами. Был заключен мир (около 1 марта 1217 года), но с тем, чтобы тевтоны все покинули замок и вернулись в Ливонию… Тевтоны же, заключив мир, вышли вместе с ливами и лэттами из замка, прошли через строй эзельцев и русских и вернулись в Ливонию…
[1219] Между тем лэтты из Кукенойса и некоторые другие лэтты братьев-рыцарей, Мелюкэ и Варигриббэ, помня все причиненное в прошлом году русскими из Пскова и новгородцами (Nogardenes) в Ливонии, пошли в Руссию, стали грабить деревни, убивать мужчин, брать в плен женщин и обратили в пустыню всю местность вокруг Пскова, а когда они вернулись, пошли другие и нанесли такой же вред и всякий раз уносили много добычи. Покинув свои плуги, они поселились в русской земле, устраивали засады на полях, в лесах и в деревнях, захватывали и убивали людей, не давая покоя, уводили коней и скот и женщин их. Русские же из Пскова, под осень, собрали войско, явились в землю лэттов и разграбили их деревни; остановившись во владениях Мелюкэ и Варигриббэ, опустошили все, что те имели, сожгли хлеб и всячески старались причинить зло, какое могли…
[1221] Русские… пришли с большим войском, во главе которого стоял король новгородский, в следующем же году убитый татарами. И было в том войске двенадцать тысяч русских, собравшихся и из Новгорода и из других городов Руссии против христиан, находившихся в Ливонии. И пришли они в землю лэттов и стояли там две недели, дожидаясь литовцев и опустошая все, что было по соседству… И разграбили они всю страну, сожгли все деревни, церкви и хлеб, лежавший уже собранным на полях; людей взяли и перебили, причинив великий вред стране. Литовцы, двигаясь по той же дороге близ Вендена вслед за русскими, перешли Койву, присоединились к ним и, где русские нанесли меньший вред, там приложили руку литовцы (Litowini)… И не пошли рижане в Эстонию, а отправились вместе с ливами и лэттами в Унгавнию, созвали к себе жителей Саккалы и Унгавнии и направились в Руссию против врагов своих, разоривших Ливонию. Оставив позади Псков, они вступили в королевство Новгородское (Nogardense) и разорили всю окрестную местность, сожгли дома и деревни, много народу увели в плен, а иных убили…
[1222] По всей Эстонии и Эзелю прошел тогда призыв на бой с датчанами и тевтонами, и самое имя христианства было изгнано из всех тех областей. Русских же и из Новгорода и из Пскова эсты призвали себе на помощь, закрепили мир с ними и разместили – некоторых в Дорпате, некоторых в Вилиендэ, а других в других замках, чтобы сражаться против тевтонов, латинян и вообще христиан; разделили с ними коней, деньги, все имущество братьев-рыцарей и купцов и все, что захватили, а замки свои весьма сильно укрепили, выстроили по всем замкам патерэллы и, поделив между собою много балист, захваченных у братьев-рыцарей, учили друг друга пользоваться ими…
[1223] Между тем старейшины из Саккалы посланы были в Руссию с деньгами и многими дарами попытаться, не удастся ли призвать королей русских на помощь против тевтонов и всех латинян. И послал король суздальский (Susdalia) своего брата, а с ним много войска в помощь новгородцам; и шли с ним новгородцы и король псковский (Рlescekowe) со своими горожанами, а было всего в войске около двадцати тысяч человек. Пришли они в Унгавнию под Дорпат (Тагbatam) и прислали им жители Дорпата большие дары, передали в руки короля братьев-рыцарей, и тевтонов, которых держали в плену, коней, балисты и многое другое, прося помощи против латинян. И поставил король в замке своих людей, чтобы иметь господство в Унгавнии и во всей Эстонии. И ушел в Одемпэ, где поступил так же; затем направил свое войско к Ливонии в Пуидизэ, а за ним пошли унгавнийцы, и войско увеличилось. Там его встретили эзельцы и просили направить войско против ревельских датчан, чтобы после победы над датчанами тем легче было вторгнуться в Ливонию, между тем как в Риге, говорили они, много пилигримов, готовых дать отпор. И послушался их король, и вернулся с войском другой дорогой в Саккалу и увидел, что вся область уже покорена тевтонами, два замка взято, а его русские повешены в Вилиендэ. Он сильно разгневался и, срывая гнев свой на жителях Саккалы, поразил область тяжким ударом, решил истребить всех, кто уцелел от руки тевтонов и от бывшего в стране большого мора; некоторые однако спаслись бегством в леса. Пройдя со своим большим войском в Гервен, он созвал к себе гервенцев, виронцев и варбольцев с эзельцами. Со всеми ими он осадил датский замок Линданизэ, четыре недели бился с датчанами, но не мог ни одолеть их, ни взять их замок, потому что в замке было много балистариев, убивавших немало русских и эстов. Поэтому в конце концов король суздальский в смущении возвратился со всем своим войском в Руссию. А было то большое, сильное войско и пыталось оно взять датский замок тевтонским способом, но не хватило сил. Разорив и разграбив всю область кругом, они вернулись в свою землю…
После того новгородцы послали короля Вячко (Viesceka), некогда перебившего людей епископа рижского в Кукенойсе, дали ему денег и двести человек с собой, поручив господство в Дорпате (Darbeta) и других областях, какие он сумеет подчинить себе. И явился этот король с людьми своими в Дорпат (Darbeta), и приняли его жители замка с радостью, чтобы стать сильнее в борьбе против тевтонов, и отдали ему подати с окружающих областей. Против тех, кто не платил податей, он посылал свое войско, опустошил все непокорные ему области от Вайги до Виронии и от Виронии вплоть до Гервена и Саккалы, делая христианам зло, какое мог…
[1224] Был двадцать шестой год посвящения епископа Альберта, а церковь все еще не знала тишины от войн. Ибо король Вячко (Viesceke) с жителями Дорпата (Тагbatensibus) тревожил всю область вокруг, а лэтты и ливы, не раз ходившие в небольшом числе на них, не в силах были причинить им вред… И отправили епископы послов к королю в Дорпат (Daгbetam), прося отступиться от тех мятежников, что были в замке, так как они оскорбили таинство крещения; бросив веру христову, вернулись к язычеству; братьев-рыцарей, собратьев и господ своих, одних перебили, других взяли в плен и таким образом вовсе извели в своих пределах, а все соседние области, перешедшие в веру христову, ежедневно грабили и опустошали. И не захотел король отступиться от них, так как, давши ему этот замок с прилегающими землями в вечное владение, новгородцы и русские короли обещали избавить его от нападений тевтонов… Да и на самом деле замок этот был крепче всех замков Эстонии: братья-рыцари еще ранее с большими усилиями и затратами укрепили его, наполнив оружием и балистами, которые были все захвачены вероломными. Сверх того, у короля было там множество его русских лучников, строились там еще и патерэллы, по примеру эзельцев, и прочие военные орудия. Эстонская церковь подвергалась тогда многим тягостям войны и подобна была женщине родящей, терпящей печаль и боль, пока не родит, роды же ее подстерегает дракон, то есть тот бегемот, что, поглощая реку, все еще надеется принять Иордан в пасть свою. Вышеназванная церковь, еще маленькая и слабая, никак не могла бы выйти из таких военных трудностей без помощи церкви ливонской, которая была ее истинной и первой по трудам завоевания матерью, родившей ее крещением возрождения для веры христовой, хотя многие матери ложно присваивали и обманно влекли к себе эту дочь, и одна из них – это русская мать, всегда бесплодная и бездетная, стремящаяся покорять страны не для возрождения к вере христовой, а ради податей и добычи.
[1225] После того как взят был крепкий замок Дорпат (Тагbatense), а все эсты и русские вместе с королем перебиты, страх перед рижанами и тевтонами охватил все соседние области и все окружающие народы. И отправили все они послов с дарами в Ригу – и русские, и эсты поморские, и эзельцы, и семигаллы, и куры и даже литовцы, прося мира и союза из страха, как бы и с ними не поступили так же, как в Дорпате (Тагbatensibus). И приняли рижане их предложения и дали мир всем, кто просил, и стало тихо в стране пред лицом их…» (Славянские хроники. СПб., 1996).
«Старшая ливонская Рифмованная хроника», 2 пол. XIII в.:
«Прервем теперь
это повествование и поговорим опять [о том],
как дела Тевтонского ордена первоначально шли в Ливонии.
Дерптский епископ Герман в это время начал враждовать с русскими.
Те хотели подняться против христианства, как прежде. Их кощунство принесло им
много горя.
Они причинили ему достаточно зла.
Долго он это терпел, пока не попросил помощи у братьев-рыцарей.
Магистр прибыл к нему немедленно и привел к нему много отважных героев, смелых
и отменных.
Мужи короля прибыли туда со значительным отрядом. Епископ Герман возрадовался
этому.
С этим войском они двинулись тогда радостно на Русь. Их дела пошли там очень
хорошо.
Там они подошли к замку, в замке
не возрадовались их приходу.
Пошли на них (русских)
приступом, захватили у них замок. Этот замок назывался Изборск.
Ни одному русскому не дали [уйти] невредимым. Кто защищался, тот был взят в
плен или убит.
Слышны были крики и причитания; в той земле повсюду начался великий плач.
Жители Пскова тогда не возрадовались этому известию.
Так называется город, который расположен на Руси.
Там люди очень крутого нрава, они были соседями этого [захваченного замка
Изборска].
Они не медлили, они собрались в поход и грозно поскакали туда,
многие были в блестящей броне; их
шлемы сияли, как стекло. С ними было много стрелков.
Они встретили войско братьев-рыцарей; те оказали им сопротивление.
Братья-рыцари и мужи короля смело атаковали русских.
Епископ Герман там был как герой со своим отрядом.
Начался жестокий бой: немцы наносили глубокие раны, русские терпели большой
урон:
их было убито восемьсот [человек], они пали на поле брани.
Под Изборском они потерпели поражение. Остальные тогда обратились в бегство,
их беспорядочно преследовали по
пятам по направлению к их дому.
Русские сильно понукали своих коней плетьми и шпорами;
они думали, что все погибли: путь им казался очень долгим. Лес звенел от
горестных криков.
Они все спешили только домой; войско братьев-рыцарей следовало за ними.
Великой называется река: за ними на другой берег переправились братья-рыцари с
большой силой;
они вели за собой многих смелых воинов. Псковичи тогда не были рады гостям.
Братья-рыцари разбили свои палатки перед Псковом на красивом поле.
Епископ и мужи короля также очень удобно расположились лагерем.
Многие рыцари и слуги хорошо заслужили здесь свое право на лен.
По войску дали приказ готовиться к бою,
и при этом дали понять [участникам похода], что пойдут также на приступ.
Русские заметили то, что многие отряды намереваются штурмовать как замок, так и
посад.
Русские изнемогли от боя под Изборском: они сдались ордену, так как опасались
[большего] несчастья.
Тогда повели переговоры о мире. Мир был заключен тогда с русскими на таких
условиях,
что Герпольт, который был их князем, по своей доброй воле оставил
замки и хорошие земли в руках братьев-тевтонцев, чтобы ими управлял магистр.
Тогда штурм [Пскова] не состоялся.
После того как произошло это примирение, долго не ждали, войско тогда собралось
в обратный путь.
Все они были преисполнены божьей благодати и восхваляли бога:
они были ему благодарны за очень многое.
Когда войско стало готово для обратного похода, оно радостно ушло оттуда.
Там оставили двух братьев-рыцарей, которым поручили охранять землю, и небольшой
отряд немцев.
Это обернулось позже им во вред: их господство длилось недолго.
На Руси есть город, он называется Новгород. До [новгородского] князя дошло это
известие,
он собрался со многими отрядами
против Пскова, это истина.
Туда он прибыл с большой силой; он привел много русских, чтобы освободить
псковичей.
Этому они от всего сердца
обрадовались.
Когда он увидел немцев, он после этого долго не медлил,
он изгнал обоих братьев-рыцарей, положив конец их фогтству, и все их слуги были
прогнаны.
Никого из немцев там не осталось: русским оставили они землю.
Так шли дела братьев-рыцарей: если бы Псков был тогда убережен,
то это приносило бы сейчас пользу христианству до самого конца света.
Это – неудача. Кто покорил хорошие земли и их плохо занял военной силой,
тот заплачет, когда он будет иметь убыток, когда он, очень вероятно, потерпит
неудачу.
Новгородский князь опять ушел в свою землю. После этого недолго было спокойно.
Есть город большой и широкий, который также расположен на Руси: он называется
Суздаль.
Александром звали того, кто в то время был его князем: он приказал своему
войску готовиться к походу.
Русским были обидны их неудачи; быстро они приготовились.
Тогда выступил князь Александр и с ним многие другие русские из Суздаля.
Они имели бесчисленное количество луков, очень много красивейших доспехов.
Их знамена были богаты, их шлемы излучали свет.
Так направились они в землю братьев-рыцарей, сильные войском.
Тогда братья-рыцари, быстро вооружившись, оказали им сопротивление; но их (рыцарей) было немного.
В Дерпте узнали, что пришел князь Александр с войском в землю братьев-рыцарей,
чиня грабежи и пожары. Епископ не
оставил это без внимания, быстро он велел мужам епископства
поспешить в войско братьев-рыцарей для борьбы против русских. Что он приказал,
то и произошло.
Они после этого долго не медлили,
они присоединились к силам братьев-рыцарей.
Они привели слишком мало народа, войско братьев-рыцарей было также слишком
маленьким.
Однако они пришли к единому мнению атаковать русских. Немцы начали с ними бой.
Русские имели много стрелков, которые мужественно приняли первый натиск,
[находясь] перед дружиной князя. Видно было, как отряд братьев-рыцарей одолел
стрелков;
там был слышен звон мечей, и видно было, как рассекались шлемы.
С обеих сторон убитые падали на траву.
Те, которые находились в войске братьев-рыцарей, были окружены.
Русские имели такую рать, что каждого немца атаковало, пожалуй, шестьдесят
человек.
Братья-рыцари достаточно упорно сопротивлялись, но их там одолели.
Часть дерптцев вышла из боя, это было их спасением, они вынужденно отступили.
Там было убито двадцать братьев-рыцарей, а шесть было взято в плен. Таков был
ход боя.
Князь Александр был рад, что он одержал победу. Он возвратился в свои земли.
Однако эта победа ему стоила многих храбрых мужей, которым больше никогда не
идти в поход.
Что касается братьев-рыцарей, которые в этом бою были убиты, о чем я только что
читал,
то они позже должным образом оплакивались со многими бесстрашными героями,
которые по призыву бога посвятили себя жизни среди братьев-тевтонцев;
очень многие из них с тех пор были убиты на службе богу.
Они также вооруженной рукой с тех пор покорили хорошие земли, как вам дальше
станет известно.
На этом кончается это повествование. Магистр Герман Балк вел войну с русскими и
язычниками.
Он должен был от них обоих обороняться в большой войне и помог [этим] разорению
божьих врагов.
Епископ и мужи короля [его поддерживали], всё, что он с ними предпринимал,
делалось единодушно, как это видно по самим делам. Эта книга истинно нам
говорит,
что продолжалось пять с половиной лет правление магистра Германа Балка (Герман Балк умер еще в марте 1239 г.),
после чего он умер» (Труды комплексной экспедиции по уточнению места Ледового побоища. М.,
1966).
«Хроника Эрика», 1 пол. XIV в.:
[Крестовый поход на Тавастланд, 1237 год]
Эрик со всей страны пригласил рыцарей,
тех, кто им равным был,
воинов, бондов в назначенный час (делают так господа и сейчас),
чтоб повеленье свое объявить – всех их в военный поход снарядить,
В земли язычников путь указал. Зятю он войско отдать приказал.
Биргера войско просил повести, думал, что лучше его не найти.
Счастлив был Биргер решением очень. Конунга славу хотел он упрочить.
С радостью взяли копья и стрелы воины, твердые духом и смелые.
Шлемы, латы, мечи и кольчуги розданы людям – крепки и упруги.
Люди разъехались, полные сил, сделали все, о чем конунг просил.
На воду шнеки спустив, корабли. Деньги в немалых мешках принесли,
и получил из мешков деньги тот,
кто отправлялся в далекий поход.
Ждут впереди неизвестности муки. Жены стали заламывать руки,
слезы ручьями по лицам текли, по утешенье в душе берегли –
Господа славу мужья их умножат. Предков мечи, что злата дороже,
храбрые воины сняли с гвоздей. Много мечи провисели там дней.
К берегу жены мужей провожали, за руки долго, прощаясь, держали.
Губы красны в поцелуях встречались, словно в последний раз целовались.
Так для многих оно и было… Войско в далекий поход уходило.
С ветром попутным они отплыли. К встрече готовы язычники были.
Знали они, что свеи придут им не во благо – смерть принесут.
Вот христиане в гавань вошли. Штевни златые заметны с земли.
Видят язычники их приближенье, радость исчезла с лиц их в мгновенье.
Свеи со знаменем на брег сошли, крепких преград для себя не нашли.
Свеев мечи и кольчуги из стали вскоре на всем берегу засверкали.
Их христиане проверить смогли людом Тавастланда – дикой земли.
Думаю, так и случилось тогда: золото взяв, серебро и стада,
много язычников прочь побежали. Свеев победа, враги задрожали.
Тем, кто решился оружье сложить, истинной вере смиренно служить,
свеи вернули имущество, скот. Главное, что сохранили, – живот.
Если язычник мечу не сдавался, тут же он с жизнью своей расставался.
Крепость построить на поле брани, жить в ней решили тогда христиане.
Тавастаборг – ту крепость назвали. Горя язычники много узнали!
Всё христианами там заселялось. Верю, что так и доныне осталось.
Эту страну, что Эрик крестил, думаю я, русский князь упустил…
[Основание Стокгольма, ок. 1187 года]
Свеям урон наносили огромный
козни карелов – язычников темных.
До вод Мелара они доплывали, будь сильный шторм иль спокойные дали.
Шли, не стесняясь, шхерами свеев, гости незваные, злобу лелея.
Плыли до Сигтуны раз корабли. Город сожгли и исчезли в дали.
Жгли всё дотла и многих убили. Город с тех пор так и не возродили.
Архиепископ Йон там сражен. Весел язычник, в радости он,
что у крещенных так плохи дела. Русским, карелам смелость дала
мысль та, что свеям не устоять и можно смело страну разорять.
Чистую правду поведал здесь я: славный погиб в Асканесе Йон ярл,
тот, что последние девять лет, дом свой не видя, в латы одет,
с русскими и ижорой сражался. Веру христову сберечь он старался.
Только лишь ярл вернулся в свой дом, первой же ночью убит был врагом…
Как поступить, чтоб не лез разоритель? Был Биргер ярл очень мудрый правитель,
город Стокгольм повелел он построить, с толком и разумом жизнь в нем устроить.
Замок грозящий, скажу без прикрас, выстроен – это был ярла наказ.
Замок тот к озеру путь охраняет, козни карелов теперь не пугают.
Вновь оживились озера воды – по берегам девятнадцать приходов
расположились и семь городов. Тихо и радостно. Горя следов
нет и в помине у мирного брега. Нет и языческих страшных набегов…
[Основание Выборга, 1293 год]
В земли язычников двинулись
шведы. Трудности ждали их, раны и беды.
Дрались язычники что было сил. Тех, кто в поход шел, конунг просил,
крепость построить чтоб постарались там, где чужие леса простирались,
там, где кончалась Христова земля. Мирно теперь в тех далеких краях,
больше покоя и утешения, много людей нашло в вере спасение.
Выборг – та крепость – лежит на востоке. Пленных держали в ней долгие сроки,
близко язычников не подпускали, замок надежно от них охраняли.
А по соседству там русские жили, но неприятностей не приносили.
В камень одели крепости стены. После отправились к дому степенно.
Был там оставлен для управления сильный наместник, он славился рвением.
Перед язычником он не робел, выгнать карелов тогда он сумел.
Все, что имели они, разделил он на области, коих четырнадцать было –
малых, больших. Кексхольм потом взяли. Город сжигать христиане не стали.
Войско язычников было разбито, много их стрелами было убито.
Тех, кто остался живым, взяли в плен, в Выборг свезли, внутрь каменных стен…
Вздумали русские тут отомстить – им свой позор не забыть, не простить.
В крепости людям еды не хватало, русское войско внезапно напало.
Атаковали они день и ночь, может христианам лишь крепость помочь.
Жили шесть дней они там без еды. Чудо их, видно, спасло от беды!
Вышли, однако, наружу, чтоб драться, дольше им было не продержаться.
Сил у них было уже слишком мало, много от голода их погибало.
Русских немало погибло в той сече, слышались раненых крики далече.
Свеи лишь силой своей налегали, русские в страхе от них убегали.
Жизни христиане все ж не спасли. Да, за страданья, что им принесли,
русские точно уж в ад попадут. Свеев напрасно на родине ждут.
Сигурд Локе был там убит. Бог его душу в раю приютит
и души тех, кто в годину лихую с жизнью расстался за веру святую.
Так вот русские крепость ту взяли. Сами ее с той поры укрепляли,
ставили в крепости мудрых людей, чтоб христиан рядом не было с ней…
[Шведы в устье Невы, 1300 год]
За Троицей сразу, на следующий
год, Торгильс Кнутссон марскалк шел в поход
именем конунга. В ледунг вошли лучшие лодки и корабли.
Жать на язычников конунг хотел, крепость Ландскруна построить велел.
Воинов одиннадцать сотен собрали. Плыли из Швеции в дальние дали.
Думаю я, по Неве никогда раньше не плыли такие суда.
Скоро прекрасную гавань нашли, ставя по штевням свои корабли.
Сверху мостки на борта привязали, волны и ветер чтоб их не угнали.
Между Невою и Черной рекой
крепости быть с неприступной стеной,
в месте, где рек тех сливались пути (лучше для крепости им не найти).
С юга к заливу Нева протекала, с севера Черная речка впадала.
Лишь о намереньях шведов узнали, русские войско большое собрали.
Морем и сушей отправилась рать. Стали момента удобного ждать.
Вышли тогда христиане в поход, коли язычник на них не идет.
Ветру упландцев домой не вернуть, к Белому озеру, вверх держат путь.
Восемь сот воев суда понесли, большего свеи собрать не смогли.
Вызвался Харальд отряд возглавлять. К острову людям велел он пристать.
Сотни язычников, как говорили, ждали их, биться там свеи решили.
Белое озеро с морем сравнится, и в этой книге о том говорится.
Русских на юге лежат города, север – карелов, меж ними вода.
В озеро войско далёко уплыло, тридцать морских миль до берега было.
И полпути не прошел Харальд смелый, ветер подул, и вода стала белой.
Буря ревела вокруг диким зверем. Чудом смогли они выйти на берег.
Шведы достигли карельской земли. Рано, под утро, на берег сошли
рядом с деревней, у речки стоящей. Эту деревню нашли мирно спящей.
Если бы лодки на брег не втащили, волны бы в щепки их разломили.
Сильно промокли и очень устали, там пять ночей у воды ночевали.
Убили карелов, дома их сожгли, много ушкуев, что рядом нашли.
После рубили челны и палили. Люди, натешившись, к дому спешили.
Пищи запасы у них оскудели. Воины давно уже вдоволь не ели.
На Пекинсааре они возвратились, лагерь разбили. Одни насладились
отдыхом, сразу же в сон окунулись. Прочие к главному войску вернулись.
Несколько дней шведы в лагере жили, зорко за озера гладью следили.
Видят однажды, что к ним плывет в тысячу лодей вражеский флот.
Знаем мы, если беда впереди, думает каждый, как жизнь спасти.
Шведы поплыли вниз по теченью. Русские плот из огромных поленьев
сделали, выше дома любого, и подожгли кучи древа сухого.
Правили плот они вниз по волне, чтоб лодки свеев погибли в огне.
Не удалось им до цели дойти, встала сосна поперек на пути.
Кстати, лежала она под волнами. Русских плоты не столкнулись с судами.
Русские к крепости скоро приплыли, латы видны без труда уже были,
светлые шлемы, мечи их сверкали. Русским порядком они наступали.
Тысяч их было тридцать одна (рек их толмач). Эта сила грозна.
Шведов намного меньше число. Русским на этот раз повезло.
Вплавь через ров устремились на вал. Тот, кто залез, других доставал.
Сразу за рвом возвышалась стена. Меж восемью башен стояла она.
Ров от реки до реки был прорыт, с разных сторон лагерь шведов укрыт.
Хельсинги были у южного края, сели в засаду, ров охраняя.
Русские бросились прямо туда, будто хотели сказать: "Нас вода
не остановит, пройдем не спросясь!" Хельсинги встретили их не страшась.
Русских, однако, сдержать им невмочь, всадники скачут, чтоб пешим помочь.
Матс Кеттильмундссон с отрядом своим, смелым героем он был молодым,
Хенрик ван Кюрен и рыцарь Иван вместе отбили натиск славян.
И Порсе младший встал с ними в ряд, были еще люди – целый отряд.
Смело решили идти через ров, видно, тогда, не считая врагов,
шведы не знали, что русских в тот час было меж ними и рвом в десять раз
больше, чем их. Нужно было спасаться. Стали обратно они пробиваться.
Врезались в сброд языческий с лета, русских рубили до красного пота.
Вышли из битвы почти без потерь, в крепость вернулись за крепкую дверь.
[Матс Кеттильмундссон бросает русским вызов]
Тысяч под десять лагерем встали
русские воины в лесу, выжидали.
Ярко, как солнце, кольчуги их блещут, любо глядеть, хоть вид и зловещий.
Из лесу воины на крепость смотрели. Тут швед один произнес: "Надоели!
Лучший из них проиграет мне бой, иль уведет меня в плен за собой.
Верю, что мне это марск разрешит. Враг пробудится, похоже, он спит!"
Быстро доспехи воин надел. Тут же коня выводить он велел,
сбрую проверить, подковы, седло. Счастье на крыльях его понесло.
Выехал всадник на мост, за ограду. Там обернулся назад он к отряду,
крикнул гордый герой: "Если Боже мне в авантюре этой поможет,
свидимся снова. Вернусь я домой. Может, и пленник будет со мной.
Но если жизнь потеряю в бою, Бог приютит мою душу в раю!"
Дротс был тогда лишь воин простой. Он-то и рвался с язычником в бой.
Русским вызов толмач передал. Матс спокойно ответ ожидал.
"Воин пред вами стоит благородный, лучший из многих, владеет свободно
мечом и копьем, он желает сейчас силой помериться с лучшим из вас
за жизнь, за добро и свободу свою. Вот он стоит. Если в этом бою
свалит ваш воин на землю его, сдастся он в плен, не прося ничего.
Если случится, что ваш упадет, с ним будет так же. Смелей, воин ждет!"
"Мы хорошо его видим и так, близко подъехал к нам этот смельчак".
Русские в тесном кругу совещались. Князь им сказал: "Лучше б вы не
пытались,
неосторожный рискует стать пленным. Швед этот храбр и силен несомненно.
Знаю я точно, что шведы едва ли худшего воина на битву послали.
Видно, тому, кто с ним будет сражаться, рано иль поздно придется
сдаваться".
Матсу такой они дали ответ: выйти на бой с ним охотников нет.
Матс еще ждал, но надвинулась ночь, и, развернувшись, поехал он прочь,
в крепость, где с нетерпением ждали. Радостно воины героя встречали.
Матсу хвала – смел и мужествен воин! Матса языческий сброд недостоин!
Утром русские сняли осаду, сняли без боя. Какая досада!
А ведь упландцев мог враг победить, надо б ему подождать уходить.
Враг отошел от крепости прочь. Тихо и быстро, пока была ночь…
[Затишье]
Крепость достроили и укрепили.
Всеми запасами воинов снабдили.
Плыть благородному войску домой. Править оставлен крепостью той
рыцарь отважный по имени Стен. В путь корабли отправлялись от стен.
Триста душ жить оставили там, взрослых и юных, уйдя по волнам.
Двести, чтоб крепость смогли охранять, сто всю работу должны выполнять:
солод варить, готовить и печь, а по ночам ворота стеречь.
В штиль господа в то время попали, в дельте суда их беспомощно встали.
Нужен был ветер попутный тогда. Как ни молили о нем господа,
Матс Кеттильмундссон взял свой отряд, юных отважных воинов ряд.
Дело от скуки желал он найти. Дал им с конями на берег сойти.
И поскакал, все сжигая подряд, Водьландом, вверх по Ижоре, отряд.
Жгли и рубили, что было вокруг, но к кораблям захотелось им вдруг.
Вышли, а на море ветер уж свищет. А у язычников лишь пепелище…
[Падение Ландскруны]
Люди, в Ландскруне что
оставались, очень во многом в то время нуждались.
Пищи припасы испортило лето, тверди в муке. Оттого было это,
что в их домах она нагревалась. Вскоре хорошей еды не осталось.
Солод слежался и даже горел. Из-за продуктов всяк, кто их ел,
сильно после страдал болью десен – радость цинга никому не приносит.
Было, когда за столами сидели, пили настои на травах и ели,
зубы со стуком на стол выпадали. Жить оставаться смогли бы едва ли,
многих убили беды такие. Мертвых дома стояли пустые.
Думают: "Наших страданий не счесть. А не послать ли нам в Швецию весть?
Кликнуть марскалку про нашу беду. Свеи тогда нам на помощь придут.
Тотчас судно большое отправят, свежей еды нам не медля доставят,
тучных коров, свиней и овец, смену здоровых пришлют, наконец.
Ну, а больных – тех домой заберут". Рыцарь один воспротивился тут:
"Пусть сердце марска печаль не тревожит. Бог излечить нам недуги
поможет".
Тут снова русские силы собрали, также карелов, язычников взяли.
В крепость подмога не может прийти, было у шведов всего два пути:
либо сдаваться на милость врага, либо бежать, если жизнь дорога.
Русские сильное войско собрали, к устью отряд на заданье послали,
сваями чтоб перекрыли его (там ведь до шведов всего ничего –
мили две сушей и две по воде, хочешь – скачи иль плыви на ладье).
Издали русских они увидали. В крепости воины медлить не стали.
Тотчас оружье в руках засверкало. Двадцать храбрейших, было их мало,
скачут в то место, чтобы узнать, что замышляет русская рать.
Сколько там русских, шведы не знали, видели тех лишь, что сваи вбивали.
Ну а когда до устья добрались, то не нашли их, как ни старались.
Только огромные бревна чернели, в дно вколотить их враги не успели.
Русских не видя, дорогой прямой стали они возвращаться домой.
Но на пути их враги поджидали. Были засады, те помышляли
в крепость назад храбрецов не пустить, или пленить их, или убить.
Три места в лесу, грозя шведов отряду, русских по сотне скрывали засаду.
Сходу упландцы в атаку пошли и две засады в схватке смели.
В третьей, вблизи от спасительных стен, ранен начальник их был – рыцарь Стен.
С боем они три засады прошли, много русских там гибель нашли.
Но враг от шведов не отставал, шлемы звенели там, как металл
в кузне звенит, когда молотом бьют. Свеи себя одолеть не дают.
Сколько врагов против – важно едва ль, мало иль много, ведь шведская сталь
всех повергает с коня под копыта, те убегают иль будут убиты.
Русские шли до стены крепостной, там от ворот повернули домой.
Русские войско потом снарядили, в крепости шведский отряд осадили.
Русским удачу осада сулила – их в раз шестнадцать поболе там было.
Стали они штурмовать день и ночь, схваток мне всех перечислить не смочь.
Шведов уж мало в ту пору осталось. Войско язычников часто сменялось,
лезли отряд за отрядом они. Так продолжалось и ночи, и дни.
Свеи устали оборонять крепость, и это легко вам понять.
Бились они день и ночь напролет, что удивляться – ведь слабнет народ.
Нет уже мочи врага одолеть, люди не в силах страданья терпеть.
Вот и пожары внутри запылали, русские в крепость уже проникали.
Шведы бежали от них, бросив вал, чтобы укрыться в огромный подвал.
Те, кто у вала сражаться остались, с жизнью своею геройски расстались.
Тот погибал, кого находили, многих больных, ослабевших убили.
В этот момент и сказал русским Стен: "Разве людей не берете вы в плен?!
Мы бы сложили оружье тогда. Знайте, что жизнь нам своя дорога.
Мы бы работать могли как рабы, благ никаких не прося от судьбы".
Торкель Андерссон крикнул средь боя: "Как же ты смог придумать
такое!"
Тут русский воин с ног его сбил, насквозь копьем его тело пробил.
Все ж много шведов укрылось в подвале, там все в кровавую бойню попали.
Был там Карл Хаак, смелый герой – смерть на копье подарил ему бой.
С русского воина одежду он снял, в ней и проник к осажденным в подвал.
Там был убит – в темноте не признали. О, небеса, за что беды послали?
Как Бог обрушил горе такое на смельчаков, их навек успокоил?!
Шведы в подвале стойко сражались, русским не взять их, как ни старались.
Враг клятву дал, и поверили шведы, – жизнь сохранят им, и кончатся беды,
русские в плен их с собой уведут,
сдавших оружье они не убьют.
Вышли они, воеводу послушав. Господи, дай же покой бедным душам
тех, кто принял смерть на валу! Богу они возносили хвалу.
Шведы не знали, что вскоре придут толпы язычников, многих убьют.
Русские пленных распределили между собой и добро разделили,
крепость сожгли и поехали к дому, пленных ведя по дороге знакомой.
Долго пожары внутри догорали. Так вот ту крепость русские взяли…»
(Хроника Эрика. М., 1999).
Герман Вартберг, «Хроника Ливонии», кон. XIV в. (о событиях 1241-1242 гг.): «Затем [магистр Волквин (погиб в 1236 году в битве при Шауляе)] приступом взял у русских замок Изборск. Русские, вернее псковичи сожгли свой город и подчинились ему. А тот магистр оставил там двух братьев-рыцарей с небольшими силами для бережения замка и для того, чтобы увеличить число обращенных в католичество. Но новгородцы этих упомянутых оставленных братьев-рыцарей с их слугами внезапно изгнали… Далее он (магистр Волквин) построил у русских замок по имени Kaпopия и наложил в то же время дань на ватландских (рус. Водь) русских» (Труды комплексной экспедиции по уточнению места Ледового побоища. М., 1966).
«Хроника Тевтонского ордена», 2 пол. XV в.: «Этот магистр Герман Балк воевал в союзе с людьми [датского] короля против русских, которые причиняли ордену много вреда, особенно дерптскому епископу Герману, и магистр Герман пришел с силой к замку на Руси, называемому Изборск, и здесь выступили им навстречу русские, и завязался ожесточенный бой. Христиане победили, и там было убито восемьсот русских, другие обращены в бегство, и из них многие взяты в плен. Этот магистр со своими братьями-рыцарями и войском разбили свои палатки на поле перед Псковом, так называется город на Руси. Магистр приказал, чтобы каждый приготовился к штурму замка и города. Русские попросили мира, и псковичи подчинились ордену, и тогда был заключен мир с русскими. Князь Герпольт согласился на то, чтобы замок и город и все прилежащие земли перешли в руки ордена и их жители стали христианами. Магистр занял город и замок христианским отрядом [во главе] с двумя своими братьями-рыцарями, и все возносили хвалу богу и его пречистой матери за большую победу и возвратились в Ливонию…
О Ливонии. Во времена этого магистра Конрада был большой город на Руси, называемый Новгородом, и там был князем Александр. Он узнал, что псковичи перешли под власть Тевтонского ордена, во времена магистра Германа фон Зальца, как выше описано. Этот князь Александр собрался с большим войском и с большой силой пришел к Пскову и взял его. Несмотря на то, что христиане храбро оборонялись, немцы были разбиты и взяты в плен и подвергнуты тяжкой пытке, и там было убито семьдесят орденских рыцарей. Князь Александр был рад своей победе, а братья-рыцари со своими людьми, которые там были убиты, стали мучениками во имя бога, прославляемыми среди христиан» (Труды комплексной экспедиции по уточнению места Ледового побоища. М., 1966).
Иоган Реннер, «История Ливонии», 2 пол. XVI в.: «Также Изборск магистр взял приступом. Русские там были взяты в плен или убиты. Когда псковичи это узнали, они вооружились и пришли своим на помощь, там храбро сражались с обеих сторон. Но 800 русских было убито, бой происходил под Изборском на Руси, другие обратились в бегство, их преследовали немцы через реку Великую до города Пскова и осадили его, а когда стали готовиться к приступу, русские испугались и попросили мира. Он был заключен на таких условиях, что князь русских Герпольт уступил ордену замки и земли, чтобы приступ не состоялся, что и было соблюдено. Итак, магистр оставил для оккупации [Псковской] земли двух братьев-рыцарей со многими тысячами [немцев] и ушел опять домой, таким образом 9000 русских осталось [на поле брани] и погибло. Когда это стало известно новгородскому князю, он собрал большое войско и пришел псковичам на помощь, прогнал обоих братьев-рыцарей вместе с немцами и вновь занял землю, после чего возвратился опять домой. Затем вооружился князь Александр из Суздаля, который также большой город на Руси, чтобы отомстить за вред, [причиненный немцами], и пришел с большой силой в Ливонию, грабил и жег. Против этого вооружился магистр. Равным образом Герман, епископ дерптский, послал на помощь ордену много войска, и они выступили навстречу русским, и хотя они были слабы числом, но все же бились с врагами, но их одолели, так как русских было около 60 человек на одного немца. Здесь было убито 20 орденских братьев, а 6 было взято в плен, из дерптцев многие спаслись. После того как князь Александр таким образом одержал победу, он ушел опять домой, поскольку также потерял много людей» (Труды комплексной экспедиции по уточнению места Ледового побоища. М., 1966).
Бальтазар Русов, «Хроника Ливонии», 2 пол. XVI в.: [Король Дании] послал также на помощь ордену против нехристей значительную воинскую силу, с каковым войском магистр Герман Балк вооружился против русских, которые ордену, а особенно дерптскому епископу Герману из-за захваченного дерптского замка беспрестанно причиняли большой вред. Поэтому магистр вторгся с большой силой в Русскую землю, к Изборску, и там сражался с русскими, многих из них перебил, а остальных обратил в бегство. Затем магистр и дерптский епископ Герман со всем войском расположились лагерем перед городом Псковом на Руси и намеревались штурмовать город. Но русские в Пскове запросили мира и выразили готовность сдаться ордену, что и произошло с согласия русского князя Герпольта, тогда замок и город Псков были сданы магистру, и магистр крепко занял замок и город орденскими рыцарями и христианским войском, и все возносили хвалу и благодарность богу за большую победу, а затем обратно возвратились в Ливоиию. Но новгородский князь Александр обратно отвоевал от ордена Псков в 1244 году. Христиане, правда, сражались мужественно, но в конце концов они потерпели поражение. Тогда было убито семьдесят орденских рыцарей с многими из немецкого войска, а шесть братьев-рыцарей попали в плен и были замучены до смерти» (Труды комплексной экспедиции по уточнению места Ледового побоища. М., 1966).
Дополнительные источники
Письмо папы Александра III королям датчан, норвежцев, шведов и готов, 11 сентября 1171 (?) г.: «Александр и т.д. королям, князьям и другим верным Христа в королевстве датчан (Danorum), норвежцев (Norwegensium), шведов (Guetomorum) и готов (Gothorum) назначенным и т.д. Немало наша душа сокрушается и неумеренной горечью и скорбью терзается, когда мы слышим о свирепости эстов (Estonum) и других язычников на тех землях против верных Бога и о том, что они неистово поднимаются против наставников веры Христианской и ужасно неистовствуют, борясь с мужеством христианского имени… Мы же тем, кто против столь часто упоминаемых язычников по мере сил и благородно боролся, соглашаемся, твердо надеясь на милосердие Господа и доброту апостолов Петра и Павла, отпустить на год те грехи, в которых они признались и покаялись, как мы имели обыкновение отпускать тем, кто посещает могилу Господа; тем же, кто этот конфликт избежал, то мы даруем отпущение всех их грехов, если они в них покаялись…» (Буллы Римских пап о крестовых походах против пруссов и литовцев в XIII веке. Вильнюс, 1987).
Письмо папы Иннокентия III воинству Христову и его Магистру, 20 октября 1210 г.: «Иннокентий и т.д. Магистру Волквину (Wolcuino) и братьям воинства Христового, поставленным в Ливонии, и т.д. Когда касательно участи земель, которые милостью святого духа недавно были обращены к почитанию веры Христианской, между вами и почтенным братом нашим, Рижским епископом, при нашей проверке протекал спор, где мы оставались посередине, и вы пришли к такому соглашению, что вы третью часть этих земель, а именно Литвы (Lettia) и Ливонии будете держать от этого епископа, но не будут связаны никакой временной службой за нее, за исключением того, что будете направлять для защиты церкви и провинции от язычников. А ваш же магистр, который был в силу обстоятельств, взамен обещает Рижскому епископу вечную покорность; но братья и клирики, которые им духовно служат, не будут уплачивать ему ни десятину, ни первые плоды, ни дары, ни кафедральное (cathedraticum); колонисты же названной части от доли урожая, самими определенной, отдадут своим церквям десятину, от которых четвертая часть будет уплачена этому же епископу… От земель, которые по положению [находятся] за пределами Ливонии или Литвы, когда [их] с Божьей помощью вы приобретете, Рижскому епископу нисколько не будете платить и т.д. Дано в Латеране, в XIII-й день до ноябрьских календ. В тринадцатый год нашего понтификата» (Буллы Римских пап о крестовых походах против пруссов и литовцев в XIII веке. Вильнюс, 1987).
Немецко-куршский договор, до декабря 1230 г.: «Да будет известно всем, будущим и ныне сущим, что с куршами и местами, коих названия таковы: Ренде, Валегалле, Пидевалле, Матекуле, Ване, Пуре, Угессе, Кандове, Ансес, мы, когда они изъявили готовность к христианской покорности, заключили таковой договор, а именно: [1.] Они сами и наследники их платят нам ежегодно с каждой сохи половину корабельного таланта муки тонкого помола и с бороны, в просторечии нами именуемой “эгеде”, платят также половину таланта муки тонкого помола… [3.] Сверх того, священников своих, коих они возможно скорее призовут из Риги, ограждают от опасности и жизненных нужд и с покорностью приемлют от них крещение и христианский закон без ущерба для себя во владении и собственности на землю и прочее имущество, без возражения со стороны любой власти. [4.] Кроме того, те же курши выступают вместе с нами против врагов Христа…» (Договоры немецкого Ордена и его союзников с куршами, земгалами и сааремаасцами 1230–1284 гг. // Пути развития феодализма. М., 1972).
Договор Великого князя Литовского Миндовга с Ливонским орденом, 1253 г.: «Миндовг, Божьей милостью, король Литовский и т.д. Так как мы уже призывали, подвигнутые благословением господним на выбор нами главой Христа, посредством совещания с братьями ордена Тевтонского в Ливонии привести народы к свету веры Иисуса Христа и для их возрождения. Личной милостью, благословенный и найсвятейший отец и господин наш, папа Иннокентий IV короновал нас на владение всей Литвой и всеми землями. Королевство наше и все наше доброе подчинение и протекция апостольской церкви является порукой и с помощью господа и церкви мы вышли из заблуждения, и с помощью которой мы сможем вывести из заблуждения неверные души в будущем, чтобы наконец были бы достойны не напрасной похвалы и чтобы мы содействовали бы нашею мощною рукой усмирению строптивых врагов государства нашего и врагов веры. Мы видим небходимость помощи магистра и братьев-предиктов, которые и сами должны нам помогать, и они это пообещали под более крепкой клятвой, что в этих документах полно содержится… Те же самые обязательства мы возлагаем на себя, на наших приемников тех пределов и на всех братьев…» (Preussisches Urkundenbuch. Politische Abtheilung. Koenigsberg, 1909. Bd. 1, Hlft. 2 // ed. A. Seraphim. P. 33-35).
Договор вице-магистра Тевтонского ордена в Пруссии Бурхарда фон Хорнхаузена с Даниилом Галицким и Земовитом Мазовецким, 1254 г.: «Да будет известно всем вам, что мы, по совету и с согласия братьев наших, великому мужу, Даниилу, первому королю рутенов, и светлейшему князю Самовиту, князю Мазовецкому, и их детям третью часть [земли Ятвяжской], которую предстоит подчинить имени Христа, со всеми правами и властью мирской жалуем в вечное владение. За это всякий раз, как нам потребуется [помощь] против этого варварского народа и любого другого, воюющего против веры христианской, они предоставят нам свою помощь и услуги. Если же по какой-то причине они, не дай Бог, не смогут этого сделать, будь то нехватка или отсутствие воинской силы, то пусть пополнят ее своими людьми, а если потребуется, примут и личное участие. И поскольку сеятель раздора не терпит согласия людского, подстрекая к тому, чтобы погибли плоды согласия и возникла ненависть между людьми, то, чтобы достичь вечного согласия между нами, мы договорились с упомянутыми нобилями таким образом, чтобы они не только помогали нам против упомянутых язычников, врагов имени Христа, но и против кого бы то ни было, любого занятия и положения, согласно вышеозначенному оказывали всяческую помощь. А мы в свою очередь вышепоименованным нобилям окажем помощь против тех, в борьбе с кем они помогают нам, до тех пор, пока не принадлежащее им или силой отнятое не вернут или не пойдут на дружеское примирение…» (Крестоносцы и Русь. Конец XII – 1270 г. М., 2002).
Немецко-куршский договор, август 1267 г.: «Мы, брат Отто фон Люттерберг, магистр братьев немецкого Ордена Лифляндии, пишем всем христианам, которые эту грамоту увидят или услышат в чтении, приветствуем во имя Иисуса Христа, если же противоположное [нами сказанному] придет на мысль потомкам, то следует их твердо убедить свидетелями и грамотами. § 1. Поэтому пусть знают все, что мы по общему совету всей земли Курляндии простили и забыли всем куршам все измены, общие и отдельные, которые они нам учинили в пору неурядицы, и их полностью вторично простили, так что следует покончить с местью и с нашей и с их стороны… § 3. С каждого гакена в Курляндии следует давать братьям [рыцарям] в виде чинша два лопа ржи; и если будет, что он ржи иметь не может, то пусть он дает один лоп пшеницы и один лап ячменя, и так он свой чинш уплатил… § 5. Четыре дня должен каждый работать на земле, на которой он сидит, на братьев [рыцарей]; два дня летом и два дня зимой. § 6. Где братьями [рыцарями] строится замок [для защиты] от язычников, которые вере христовой неверны, должен он же [им] один месяц служить на своем собственном содержании. Когда строят, то должны они эти издержки нести, когда [же] не строят, то хотим мы их освободить от этих издержек и всей другой работы…» (Договоры немецкого Ордена и его союзников с куршами, земгалами и сааремаасцами 1230–1284 гг. // Новосельцев А.П., Пашуто В.Т., Черепнин Л.В. Пути развития феодализма. М., 1972).
ВОПРОСЫ И ЛИТЕРАТУРА ДЛЯ ПОДГОТОВКИ
1. Проанализируйте отечественные и зарубежные источники, касающиеся этнополитической ситуации в Восточной Прибалтике в конце XII – середине XV вв. Основываясь на источниках и специальной литературе, охарактеризуйте противоречия между сторонами «восточно-прибалтийского конфликта» XIII – начала XIV вв. (папская курия, германский император, шведский и датский правители, рижская, эстонская и бременская епископии, рыцарские ордены; русские княжества (Полоцк), республики (Новгород и Псков) и князья; зарождающееся Литовское государство и балто-финские племена), а также противоречия внутри каждой из них. Каковы цели, средства и методы распространения ими своего влияния (или противодействия таковому) в рассматриваемом регионе? Подготовьте доклад(ы)
2. Невская битва 1240 года: источники, литературный образ, исторические реалии; цели сторон, ход сражения, итоги и значение. Подготовьте доклад(ы)
3. «Ледовое побоище» 1242 года: источники, литературный образ, исторические реалии; цели сторон, ход сражения, итоги и значение. Подготовьте доклад(ы)
РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА И ИСТОЧНИКИ
Данилевский И.Н. Русские земли глазами современников и потомков. XII–XIV вв. М., 2001.
Ледовое побоище 1242 г. М.-Л., 1966.
Назарова Е. Крестовый поход на Русь 1240 г. (организация и планы) // Восточная Европа в исторической ретроспективе. М., 1999.
Пашуто В.Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968.
Рамм Б.Я. Папство и Русь в X–XV веках. М.-Л., 1959.
Труды комплексной экспедиции по уточнению места Ледового побоища. М., 1966.
Феннел Дж. Кризис средневековой Руси: 1200-1304. М., 1989.
Шаскольский И.П. Борьба Руси против крестоносной агрессии на берегах Балтики в XII–XIII вв. Л., 1978.
http://litopys.org.ua/ (древнерусские тексты летописей)
http://www.vostlit.info/ (крупнейшее собрание текстов исторических источников)
